Раза два она даже полицию вызывала, но когда они начинали задавать мне вопросы, я лгал, потому что знал, что мне за это потом будет.
– Вы, наверное, вспоминаете об этом со злостью? Несколько минут он сидел молча, скрестив руки и покачивая ногой. Похоже, он старался сдержаться.
– Больше я об этом говорить не могу. Не заставляйте меня. Я с ума сойду.
После его ухода я почувствовала страшное раздражение против его родителей.
При встрече с Захарией, я сказала, что, по моему мнению, мне удалось понять, почему Ник домогается меня, и передала ему наш последний разговор.
– Это частично объясняет его внутреннюю раздвоенность, – сказал Захария. – В таком ребенке часто развивается второе «я», которое навсегда остается юным, одиноким, обиженным и весьма агрессивным.
– Я никогда не понимала, как может отец или мать так относиться к маленькому, беззащитному человечку, но думаю, что такие родители обычно сами подвергались оскорблениям. В своем ребенке они видят того самого ненавистного ребенка, который запрятан в них самих.
– А как вы относитесь к тому, что он с ума сойдет, если будет говорить об этом?
– Он и так уже наполовину сумасшедший, и именно потому, что молчал. Ему необходимо как бы реанимировать свои чувства – чувство ярости, обиды – это были здоровые чувства.
– Но он ясно дал понять, что не может этого сделать.
– Тогда дайте ему время. Достижением можно считать уже то, что он вам доверился и рассказал все это. Возможно, сейчас он затаится на некоторое время, но потом, если он сам этого не сделает, вы должны вернуться к этому вопросу.
19
В субботу я на своей шкуре почувствовала, что такое тяжесть домашних забот, которую всегда безропотно тащила на своих плечах мама. Я вымыла пол, зажгла ароматизированные свечи, повесила в ванной чистые полотенца для гостей, а на стол водрузила вазу с орхидеями. Единственное, о чем мне не надо было беспокоиться, так это о самом обеде.
Умберто приготовил потрясающий грибной суп, салат из ранней зелени и крабов, вареного морского окуня с гарниром. В который раз я была поражена его кулинарными талантами. В шесть тридцать я сказала, что собираюсь накрывать на стол. Он показал на мамин фарфор.
– А почему ты никогда не пользуешься ими?
– Нет, лучше не надо.
– Такой фарфор придаст столу изысканный вид.
– А я и не хочу никакой изысканности, – огрызнулась я. – Пусть все будет просто. Мои простые тарелки тоже неплохо выглядят.
У Умберто брови полезли наверх от удивления.
– Ну что ж, может быть, в другой раз.
Я схватила керамические тарелки, столовые приборы, салфетки и отправилась в столовую накрывать на стол. Я расставляла посуду очень медленно, чтобы восстановить душевное равновесие. Он же не виноват, что у меня свои проблемы с этим фарфором.
Я услышала, как рядом с домом притормозила машина. Выглянув из чистого любопытства, я увидела, как от дома на большой скорости отъехал черный «феррари». Потрясенная, я задернула шторы.
Положение могло оказаться гораздо серьезнее, чем я думала! Сколько уже Ник выслеживает меня? Насколько он опасен? Может быть, я обманывала сама себя, когда считала, что справлюсь с его лечением. Может быть, чем сильнее он ко мне привязывался, тем для него было хуже?
Я попыталась успокоиться. Он же не псих, не маньяк. Но, с другой стороны, у него в машине заряженный пистолет. Господи, может, рассказать обо всем Умберто? Нет, подумала я. Он не сможет остаться объективным. Расскажу Вэл.
Чтобы как-то отвлечься, я уселась на кухонный стол и стала наблюдать за Умберто. Он чистил крабов, как фокусник.
– А моя мама тоже любит стряпать, – сказала я. Он еще раз помешал суп.
– Самое главное здесь – взаимно дополняющие друг друга цвета и ароматы. Сейчас шеф-повара стали, пожалуй, слишком изощренными.
Меня вывело из равновесия появление Ника, да еще спор о фарфоре, так что я завелась с полуоборота.
– Шеф-повара! Надоело уже! Большинство из них мужчины, и у них, видите ли, талант, а у женщин его нет, они просто готовят еду!
Он обернулся ко мне с половником в руке.
– Но среди них есть и множество женщин! – огрызнулся Умберто и шагнул ко мне. – И если под талантом ты подразумеваешь способность разговаривать с избалованными, глупыми женщинами и заносчивыми, требовательными мужчинами, то да, я обладаю таким талантом. И моя работа не самая легкая!
Я еле сдерживала слезы.
– Милый, я вовсе не хотела сказать, что не ценю твою работу. У меня сейчас просто с нервами что-то не в порядке.
Он взглянул на половник у себя в руке, как будто не осознавал, что все это время сжимает его в кулаке.
