стало спокойным и значительным. – Вот что делает честность…
– Его убили? – Нет, ты решительно отупел. Такие дыры в горле сами собой не появляются.
– Гомес решил вернуться. – Импарсиалы глупых вопросов не задают и на них не отвечают. – Не сразу. Сначала поверил. Гомес знает… знал Арбусто, наверняка доложил все, как есть, а наш друг выслушал и спровадил альгвазилов в ближайшую таверну. И денег дал – смотрите…
Кошелек с мелочью и три новеньких реала… Для сержанта неплохие деньги.
– У него есть семья?
– Откуда мне знать?! – огрызнулся брат Хуан. – Хотя… Была у него семья! Видите кольцо?
Громко сказано. Не кольцо – колечко, но его не нужно скрывать. Почему Мариита упрямилась? Что ее держало в Доньидо? Ясно, что не богатство и не титул, она их боялась, она вообще всего боялась.
– Его убили совсем недавно. – Монах поднялся и теперь вытирал руки платком. – Остальные наверняка в какой-нибудь таверне у Панголы, а Гомес что-то вспомнил и решил вернуться. Он не был глупцом и трусом не был…
– Вас не затруднит передать кошелек вдове? Мне он вряд ли понадобится.
– Вы собираетесь умереть или уйти в аскезу? – холодно уточнил монах. Вот мы и начали разговор, брат Хуан. Или все-таки Хайме де Реваль?
– Я собираюсь предложить вам сделку. Я скажу все, что вам нужно.
– В обмен на защиту вашей любовницы?
– И вашей сестры.
– У импарсиала нет родичей, а судьба маркизы де Хенилья волнует меня лишь в той мере, в какой бросает тень на имя дона Гонсало. Чтобы ее спасти, одного вас мало.
– Хенилью убил я, Мариита ничего не знала.
– Допустим, но Орла Онсии не может убить любовник его жены. Это оскорбление для всех онсийцев. К несчастью, не считая меня и… герцогини де Ригаско, вас видел врач, четверо здравствующих альгвазилов и, самое малое, трое людей Арбусто. Я не знаю, куда они делись и что и кому успели разболтать, но здесь не место для разговора. Помогите мне отнести Гомеса в дом. Берите за плечи…
– Хорошо.
Тяжелое тело было теплым и гибким. Кажется, только сейчас бравый сержант пытался схватить преступника и остался без алебарды. Больше алебарда бедняге не понадобится. Как и деньги, кольцо, жена… Альгвазилов убивает отребье. И доблестные сеньоры из Протекты.
Монах, держа мертвеца за ноги, пятился назад. Замечательно, должно быть, они выглядят, хоть и не так, как в приемной Хенильи. Альгвазил мог быть еще жив, когда, переводя дыхание, они стояли друг перед другом
Гомес дернулся, вырываясь из рук. Не стоит думать, когда несешь труп, и тем более не стоит вспоминать.
– Прошу простить, – извинился монах, перехватывая поудобней обтянутые вытертым сукном колени, – оступился… Проклятье!
– Я держу, – начал Диего и вдруг вспомнил это самое «прошу простить» и чашку со снадобьем у губ Марииты. Тень тополя упала на лицо монаха, закрыла темным плащом покойника. Они были возле самого дома.
– Кладите на ступеньки. Я открою дверь.
Это не первый мертвец в твоей жизни, дон Диего, и не главная твоя потеря, отчего же так муторно и так стыдно? Не перед монахом, перед альгвазилом.
– Я его внесу, только дверь придержите.
Гулкий вестибюль, еще не прогоревшие свечи, доспехи и гербы. У Гомеса нет герба, но он умер честно. Как и жил.
– Сеньор де Реваль, – глупо затевать такой разговор с убитым альгвазилом на руках, – я так и не объяснил, за что убил командора Сургоса и почему ждал пятнадцать лет.
Он ждал пятнадцать лет и только потом убил… Восхитительное начало, впрочем, и место подходящее. Уж лучше сейчас, чем в Сан-Федерико с Торрихосом и фидусьярами, да и свидетель из мертвого Гомеса хоть куда…
– Подождите. – Хайме с силой рванул очередную портьеру, разоряя еще и нижний вестибюль. Дон Диего спокойно принялся помогать; вдвоем они справились быстро. На алом бархате сержант в своей кирасе казался особой королевской крови. – Я вас слушаю.
– Сеньор де Реваль, – Диего подошел почти вплотную, – вы не хотите меня узнать?
– Вас? – Импарсиал честно вгляделся в чужое лицо. – Увы, желания не всегда совпадают с возможностями. Я вас не знаю.
– Вы ошибаетесь. – Убийца Хенильи замолк, словно подбирая слова, но пауза вышла недолгой. – Я – Леон-Диего де Гуальдо. Мы с вами встречались в Туторе-де-ла-Серроха почти семнадцать лет назад. Я был с отцом и дядей, вы – с герцогом де Ригаско. На следующий день вы одолжили мне коня. Это был гнедой