1
Где-то громко и капризно заржала лошадь, и Надор исчез – Ричард Окделл был в Олларии, в доме Рокэ Алвы. Говорят, первый увиденный на новом месте сон оказывается пророческим, но к чему снится то, что уже случилось?
Ночь сыграла с юным герцогом злую шутку, он вновь пережил восторг и надежду, разбившиеся при пробуждении. В жизни они тоже разбились – восстание подавили, одни погибли в бою, другие были схвачены, убиты или заточены, некоторым удалось уйти в Агарис, и в разгроме и поражении был виноват один-единственный человек. Первый маршал Талига Рокэ Алва, ставший вчера эром Ричарда. Впрочем, Первым маршалом Ворон тогда не был – черно-белую перевязь он получил в награду за убитую надежду Талигойи. И за голову Эгмонта Окделла.
Юноша встал, с ненавистью взглянув на синий колет, который ему предстояло носить три года. Синее и черное – цвета Алвы, ненавистные всем честным людям королевства. Теперь ему в спину будут выкрикивать оскорбления, на которые нельзя отвечать, так как они справедливы, и нельзя не отвечать, так как он присягнул своему эру и должен исполнить клятву, его время еще наступит. Больше всего на свете Дику хотелось повидаться с кансилльером, но как это сделать, не привлекая внимания? Вчера Август смотрел на него с нескрываемым сочувствием, он поможет объяснить матери и Эйвону, как наследник рода Окделлов надел синий колет.
Нужно во что бы то ни стало найти Штанцлера и хоть какого-нибудь врача. На руку страшно было смотреть – хваленый бальзам из Торки притуплял боль, но не лечил. Юноша с трудом натянул перчатку, показавшуюся пыточной рукавицей, выбрался из комнаты, немного поплутал по коридорам в поисках лестницы и… нарвался на своего эра. Рокэ был в слегка запыленном костюме для верховой езды – то ли не ночевал дома, то ли успел куда-то съездить и вернуться.
– Вы, юноша, видимо, принадлежите к почтенному племени сов? – поинтересовался Алва, отдавая шляпу подбежавшему слуге. – Идемте за мной, нам надо поговорить.
Дикон, постаравшись принять равнодушный вид, последовал за маршалом, в глубине души чувствуя себя деревенским увальнем и злясь за это и на себя, и на Ворона. Отец, Эйвон, приезжающие в Надор Люди Чести одевались подчеркнуто скромно, носили короткие бороды и избегали украшений, кроме фамильных колец и герцогских и графских цепей. Ричард рос в твердой уверенности, что бритые, раздушенные выскочки не имеют права называться мужчинами и дворянами, но Рокэ Алва, несмотря на отсутствие усов, бороды и длинные волосы, не казался ни нелепым, ни женоподобным, даже если забыть о том, скольких он убил на дуэлях и сколько одержал побед.
Вызывающая роскошь, которой окружал себя маршал, была пощечиной всем Людям Чести, но ответить на нее Дикону было нечем. Оказавшись в чужом богато обставленном кабинете, Ричард ощутил жгучий стыд за изъеденные жучком панели надорских залов, вытертые ковры, тусклые окна с маленькими стеклами. Повелители Скал доживали свой век чуть ли не в нищете, потомок предателя, погубившего великую Талигойю, купался в золоте. Это было несправедливо, но разве справедливо, что отец погиб, на троне сидит Оллар, а законный потомок Раканов ютится в Агарисе, ожидая наемных убийц?!
– Садитесь, юноша, – разрешил Рокэ, бросаясь в закрытое блестящей черной шкурой кресло. – Итак, начнем с ваших обязанностей. Их у вас нет и не будет. Меньше, чем оруженосец, мне нужен только духовник, которого у меня, к счастью, не имеется. Тем не менее три года вам придется жить под моей крышей. Ну и живите на здоровье. Вы вольны распоряжаться своей персоной, как вам угодно, но поскольку вы – мой оруженосец, – герцог пододвинул к себе кувшин и плеснул в высокий узкий бокал темно-красной жидкости, – вам придется соответственно одеваться. О вашей одежде позаботятся слуги. Глаза у вас серые, а волосы темно-русые, так что черное и синее вас не погубит, хотя не сказал бы, что это ваши цвета, – герцог посмотрел вино на свет. – Деньги у вас есть? Насколько мне известно, дела в Окделле идут не лучшим образом…
Насколько ему известно?! Можно подумать, войска в Окделл ввел кан холтийский!
– У меня есть деньги, сударь.
– Когда они кончатся, а деньги в Олларии имеют обыкновение кончаться очень быстро, – скажи?те. Раз уж вы при мне, я не желаю слышать от других, что мой оруженосец считает гроши. Это, пожалуй, все, что я имел вам сообщить. Советовать не делать глупостей не буду – вы все равно их наделаете. Лошадь у вас имеется?
– Да, – ошарашенно пробормотал Дик.
– С ней – к Пако. Со всем остальным – к Хуану. – Ворон сделал глоток и поставил бокал на стол. – И вот еще что, юноша. О ваших чувствах к моей персоне и моей фамилии я осведомлен, так что делать хорошую мину при плохой игре не нужно. К несчастью, в этом королевстве навалом церемоний, на которых оруженосец должен сопровождать своего господина. Эту беду, надеюсь, вы переживете. В ваши отношения с моими врагами я влезать не намерен, хотите иметь с ними дело – имейте. Меня это никоим образом не заденет, а заденет ли их то, что вы мне присягнули, – не знаю. Думаю, они вас по доброте душевной простят… – Алва прикрыл глаза руками и провел ими от переносицы к вискам. – Можете идти, юноша. Если мне что-то из того, что вы делаете, не понравится, я вам скажу. Если вы мне вдруг для чего-то понадобитесь, я вам тоже скажу. Прощайте.
– До свидания, сударь. – Ричард торопливо схватился за костяной шар, служивший дверной ручкой и едва сдержал крик.
– Что у вас с рукой?
– С какой?
