не везет… Разве что в последнем коло пошла ваша масть, да и то, – Алва поставил бокал и неожиданно резко сказал: – Я играю лучше, сударь, и удача на моей стороне. Ей, как и всякой шлюхе, нравятся мерзавцы и военные, а я и то, и другое. Заканчивайте игру, Людвиг. Пока не поздно. Сейчас я еще должен вам две тысячи. Забирайте и уходите.
В свете свечей брошенные на скатерть кэналлийские сапфиры и впрямь казались синими звездами, но глаза Ворона горели ярче.
Килеан молчал, молчали и все остальные. Все было, как и вчера, только на месте Ричарда Окделла был другой Человек Чести, а место «навозника» занял потомок Рамиро-предателя. Дикон знал мысли Людвига – вчера он думал так же. Его тоже пытались остановить, когда у него кончились деньги, и он поставил сначала Баловника, а потом, в ужасе от того, что творит, кольцо. Людвиг был старше Дика лет на двадцать, но какое это имело значение! Он был игроком, и ему было тяжело смириться с проигрышем. Он был Человеком Чести, и ему претило проиграть отродью предателя. Он был дворянином и не желал снискать славу осторожного скопидома.
– Сдавайте, Алва!
– Вам не везет, сударь, и вам не семнадцать лет. Уходите, пока не натворили глупостей.
– В самом деле, Людвиг, – примирительно сказал кто-то в цветах Дома Волны, – Алва сегодня на коне, и пусть его.
– Не везет в игре – повезет в любви, – заметил, улыбаясь, серый колет.
– Разрубленный Змей! Килеану повезет в любви, только если повезет в Игре, – заржал Валме.
– Людвиг, неужели вы не хотите сбить с Ворона спесь?
– В самом деле, должно же это когда-нибудь у кого-нибудь получиться!
– У кого же, если не у вас.
– Закатные твари, Рокэ рискнул своими «Звездами»… Кто рискует, тому Чужой подсказывает!
Гости были пьяны, Килеан тоже. Он резко повернулся к улыбавшемуся маршалу.
– Сдавайте!
– Извольте. Дикон, вина!
Следующие коло дали графу надежду. Килеан играл медленно и очень осторожно, не слушая ни советов, ни подначек. Рокэ откровенно заскучал и сделал несколько ошибок. Людвиг рискнул и угадал. Рискнул снова и опять выиграл. Алва спросил еще вина и сбросил несколько карт, почти не глядя, видимо, слухи о том, что Ворон не пьянеет, были еще одной сказкой.
Стоя среди зрителей, Дик сам не знал, чего хочет. Людвиг был Человеком Чести, но выходка Ворона не могла не восхищать. Килеан рискнул сбросить четыре карты сразу – выиграл и стал рисковать напропалую. Немного выиграл, много проиграл, потребовал вина, выпил и пустился во все тяжкие. Его охватило присущее большинству игроков безумие – граф перестал следить за очками, прикидывать, какие масти на руках у соперника, запоминать те, что были у него самого. Ворон же больше не ошибался, он по-прежнему улыбался, прихлебывал вино, мимоходом отвечая на реплики гостей, но, когда Дикон случайно поймал синий взгляд, ему стало страшно.
Часы в углу пробили три четверти третьего, когда виконт Валме благоговейно прошептал.
– Догнал!
– Да, – согласился Рокэ. – Вековая ненависть – великая вещь. Что ж, дорогой граф. Счет сравнялся, и я вам ничего не должен, а вот милейший Валме мне задолжал, ну да мы как-нибудь разберемся.
– Вы правы, – согласился Килеан, – уже поздно. Для тонто. Но мы можем закончить вьехарроном[110].
– Можем, – сверкнул глазами Рокэ.
– Только давайте хоть немного перекусим, вы появились позже, а я…
– Разумеется, в мои планы отнюдь не входит уморить коменданта Олларии голодом.
– Маршал, – подал голос кто-то из сторонников Алвы, – не спугните удачу. Прерывать игру – дурная примета.
– Глупости, – махнул рукой Ворон, поднимаясь из-за стола, – Удача не воробей, а женщина. Никуда не денется.
5
Повар как-то умудрился спасти ужин, хоть подавать его пришлось позже часов на пять, если не на шесть. Дик стоял за креслом своего эра, ухаживавшего за баронессой. Марианна почти ничего не ела, сидевший напротив Людвиг тоже не проявлял интереса к кулинарным шедеврам, зато зрители угощались вовсю, рассыпаясь комплиментами красоте и гостеприимству хозяйки и обсуждая великие карточные баталии.
– Баронесса, – Рокэ подлил даме вина, – боюсь, наше общество вам не столь приятно, как ваше нам.
– Я и впрямь немного устала, – призналась баронесса.
– Ночи стоят очень душные, не правда ли?
– Да, а я переношу духоту с трудом. Позавчера я едва не потеряла сознание, но, герцог, умоляю вас, не обращайте внимания. Смерть от жары мне не грозит.
– Надеюсь, сегодня вам не станет дурно.
– О, уверяю вас, это не самая жаркая ночь в моей жизни, – рассмеялась Марианна. – Женский обморок не повод для мужчин прекращать войну или игру. Но мы слишком много говорим о моем здоровье, оно того не сто?ит.
