– Извольте. Желаете сменить?
– Нет.
– Что ж. Нет так нет. Удваиваю.
– Вот как? – Темная бровь на волосок поднялась. – Что ж, отвечаю и еще тысяча.
– Отвечаю и еще полторы.
– Отвечаю и еще две. Кстати, граф, какова ваша ставка?
– Ставка?
– Разумеется. Сначала мы играли на грехи Валме и «звезды Кэналлоа», потом сумма была смехотворной, но теперь я не отказался б взглянуть на ваш залог. Сейчас в игре, если я не ошибаюсь, шесть с половиной.
– Эта булавка вас устроит?
– Не терплю изумруды, – поморщился Алва, – они укрепляют целомудрие. К тому же этот вряд ли сто?ит больше четырех.
– Тогда вот это!
– Бриллиант Килеанов? Люди Чести становятся людьми риска. Принято. Сколько за сей осколок Света дал бы пройдоха Йордан?
– Не меньше восьми.
– Не верьте ему, Рокэ, – вмешался кто-то из гостей. – Красная цена пять с четвертью.
– Ну, может, пять с половиной, – согласился Валме.
– Честь должна стоить дорого, иначе ее никто не купит, – заметил Алва, – согласен на семь.
– Ценю вашу любезность, но не могу ей воспользоваться. Пусть бриллиант идет за пять с четвертью, но в придачу даю изумруд.
– Воля ваша. Итак, мои шесть с половиной.
– Отвечаю семью.
– Семь и полторы.
– Мои и еще пятьсот.
– Здесь. И еще тысяча.
– Рокэ, – голос Людвига слегка дрогнул, – а теперь я спрошу о вашем залоге. «Звезды» или долг Валме?
– Всему свое время, – засмеялся Рокэ, – сначала десять, потом – двадцать…
– Так долг или «Звезды»?
– Долг.
– Раскрываемся.
– После вас!
Людвиг раскрылся. Он изо всех сил старался сохранять спокойствие, но не мог – слишком много было пережито в этот безумный вечер.
Дик со странной смесью восторга и сожаления уставился на Сердце и Короля Молний и Повелителя Кошек. Сорок четыре! Удаче надоело бегать с Вороном, и она повернулась к Килеану-ур-Лембаху. Кто-то присвистнул, кто-то ругнулся, кто-то помянул Чужого, кто-то всех Святых.
– Вы, Рокэ, и после этого будете говорить, что вас все ненавидят? – Комендант столицы не скрывал своего торжества.
– Буду, – подтвердил Алва, со скучающим видом бросая на скатерть карты. – Дикон, вина!
Ричард было сунулся к буфету, но не удержался, глянул на стол и выронил кубок, но этого никто не заметил.
– Триада! – вопил Валме. – Чтоб я провалился! Закатные твари! Разрубленный Змей! Все кошки и все святые мира, Триада!
Триада – три Сердца – Сорок Пять! Единственная комбинация, способная перебить карты Килеана. Граф глядел на лежавшие перед ним картинки, как глядят на привидение или ядовитую змею. Дик видел, как он закрыл и открыл глаза, надеясь, что все изменится, но триада не исчезала – извивались золотые щупальца Спрута, грозно сверкали клыки Вепря, спорил с неистовым ветром Ворон!
– Этого не может быть, – пробормотал Килеан, – просто не может быть…
– Чего только не бывает, – светским тоном заметил Рокэ, рассматривая манжету, – вы не поверите, но однажды…
– Герцог, – голос графа нехорошо зазвенел. – Этого. Не. Может. Быть.
– Сударь… – Алва был холоден и спокоен, как ледник. – Сдавали вы.
– Но…
– Сударь, – повторил Рокэ. – Вы сдавали.
– В самом деле, Людвиг, – вмешался какой-то гвардеец, – откуда вам знать, чего не может быть, если
