– Что касается герцогини и принца – нет, такое нельзя придумать, а вот все остальное… В Эсператии сказано, что нет Силы аще от Создателя, а он не потерпит на земле Кэртианы мерзких тварей. И потом в юности я увлекалась магией. Мне так хотелось научиться менять мир к лучшему, но магия невозможна, Дикон. Даже самая простая.
Люди не могут летать и дышать под водой, и они с этим живут, иногда даже счастливо. Надо смириться и с тем, что колдовать нам тоже не дано. Если б «древние секреты» и впрямь существовали, их бы снова открыли. Как гоганы ни хранили секреты бумаги и пороха, а монах Клаус их все равно разгадал. То же было бы и с магией, если б она существовала.
2
В сущности, все шло более чем неплохо, и Его Высокопреосвященство сам не понимал, почему в последнее время его раздражает все или почти все.
Сильвестр чувствовал – он теряет бесценное время, а снизошедшее на Талиг затишье не к добру. Объяснить причину своего беспокойства кардинал не мог даже себе, не то что другим. Говорят, неразумные твари чуют приближение землетрясений и пробуждение огнедышащих гор, чуют и уходят, а люди до последнего цепляются за свой скарб и гибнут под его обломками. Не так ли и он – чутье кричит об опасности, а кардинал Талига занят повседневной ерундой.
Сильвестр потребовал шадди, но пить не стал. Секретарь поставил поднос на стол и вышел. Дорак сидел, глядя, как над изящной чашкой поднимается ароматный пар. Следовало просмотреть прорву бумаг, пригласить для беседы главного казначея и воспитателя наследника, написать шесть писем, но заставить себя взяться за дело Квентин Дорак не мог. Леворукий и все твари его, откуда все-таки ждать удара?
Из Агариса? Вряд ли, в святом граде все идет так, как идет. Эсперадора все еще нет, а магнусы и кардиналы расселись вокруг пустующего седалища и готовятся к драке за наследство. Надо полагать, этого удовольствия им хватит надолго, а пока на престол водрузят Юнния. Старикашка и впрямь рассыпается на ходу, это проверялось неоднократно. Нет, Агариса пока можно не опасаться. Дриксен и Гаунау? Еще смешней. Им даже Бергмарк не по зубам, а их союзники в Талиге сидят тише воды, ниже травы.
После разгрома Окделла прошло слишком мало времени, вряд ли Люди Чести дозреют до очередного бунта раньше, чем лет через десять. Так в чем же дело? В Альдо Ракане? В гоганском золоте? В нелепой истории с пропавшим Арамоной и спятившими слугами? Сильвестр вытащил из груды документов приказ, в котором капитаном Лаик назначался Клод Дезарриж. За него хлопочет фок Варзов, а Рокэ то ли по своему обыкновению подмахнул бумагу не глядя, то ли из вредности не пришел за советом, хотя главу фабианского братства избирает кардинал, а маршал лишь формально утверждает.
С Алвы станется затеять ссору просто от скуки, но ссоры не будет, потому что решение правильное. Вольфганг фок Варзов не просто хороший воин, он единственный из Людей Чести, кому можно доверять. Не считая Рокэ, разумеется, но потомку Рамиро Люди Чести с наслаждением перервут глотку, а Вольфганг для них – свой, а потому его служба особо ценна. Да и в людях Варзов разбирается неплохо, надо полагать, этот Дезарриж предан Талигу и своему маршалу, смел и неглуп – старый вояка дураков и трусов не жалует.
Кардинал немного пожевал губами и положил приказ в черную сафьяновую папку для одобренных документов. Клод Дезарриж может приступать к исполнению своих обязанностей. Когда освоится, нужно его расспросить, свежий глаз может заметить что-нибудь любопытное. Пусть поищет следы Арамоны. В то, что этот бражник и мерзавец взят живым на небо, кардинал не верил, но на земле его не нашли, хотя, узнав об исчезновении Арнольда, Его Высокопреосвященство пустил по следу лучших сыщиков.
Та же беда, что с Германом и Паоло, но там кардинал еще допускал бегство. Бегство не от власти, а от неведомой угрозы, здесь же это было исключено – Арамона был слишком глуп, чтоб исчезнуть, не оставив следов. В то, что в дело и впрямь вмешалось нечто сверхъестественное, поверить было трудно, но слуги отчего-то поголовно сошли с ума, новая конюшня превратилась в гнилую развалюху, а в Агарисе, прошу заметить, рехнулся астролог, работавший на Альдо Ракана. Альдо…
Его Высокопреосвященство взял чашечку с шадди и выплеснул остывший напиток в камин. Мориски сочли бы его святотатцем, каким он, собственно говоря, и являлся. Как большинство клириков, к слову сказать. Из Агариса доносят, что один праведник все-таки там завелся. Епископ Оноре из ордена Милосердия и впрямь верит в то, что говорит. Любопытно, кто и когда блаженного отравит, разумеется, к вящей славе Создателя и с последующей канонизацией? Сильвестр и сам бы не отказался таким образом пополнить сообщество олларианских святых, но, как назло, никого богоугодного под рукой не было.
Ну, на нет и суда нет, не повезло со святым – повезет с грешным. Династии Раканов пора становиться историей. Прости, Альдо, но времена настают тяжелые и непонятные, а ты ввязался в какую-то странную игру, дать тебе доиграть было бы опрометчиво. Кардинал потряс колокольчик и будничным голосом приказал секретарю сварить еще шадди и пригласить дежурного курьера. Секретарь рванулся к выходу, но у двери его догнал оклик Его Высокопреосвященства:
– Сначала шадди.
Лучший способ сохранить тайну – не придавать ей значения. Если чашка напитка важней разговора с гонцом, значит, ничего важного он не везет. Впрочем, несколько минут тут и впрямь роли не играют. Если Ракан один, а еще лучше вместе с бабушкой и лучшим другом предстанет пред очи Создателя на неделю или даже на месяц позже, небо на землю не обрушится. Сильвестр улыбнулся и наугад раскрыл одну из присланных Алвой книг.
Поучительная история. Лишний раз доказывает, что врагов лучше убирать тихо и незаметно, не устраивая прилюдных судилищ. Догадайся Эридани Ракан напоить братца ядом, остался бы жив, Изначальные Твари сидели бы там, где им положено, в Талигойе доселе поклонялись бы Четверым, а власть опиралась не на пики и мушкеты, а на древние силы. Если, разумеется, они и впрямь существовали, в чем Его Высокопреосвященство изрядно сомневался, равно, как и в грядущем пришествии Создателя, кознях Леворукого и тому подобных вещах, которые вдруг напомнили о себе, да еще столь странным образом.
Будь Герман жив, с ним бы следовало обсудить и старые сказки, и нынешние странности. Оказывается, Ринальди Ракан, когда его волокли на казнь, проклял своих братьев и их потомство. Витиевато проклял, но добротно, хотя все это мог придумать какой-нибудь менестрель…
Вошел секретарь, принес поднос с чистыми чашками и прикрытым тканью кувшинчиком. Сильвестр лично налил себе черной, ароматной жидкости, снял одно из колец, подержал над паром, дабы убедиться в том, что камень не сменил цвет. Конечно, секретарь не станет средь бела дня бросать в шадди отраву, а саппиат выявляет далеко не все яды, но есть правила, от которых не отступают.
Шадди удался на славу, Сильвестр смаковал каждый глоток, одновременно перелистывая желтоватые страницы в поисках вспомнившегося места. Гравюра, изображавшая принца-насильника и короля-судью, была хороша, хоть и создана много веков спустя. Судя по одежде и прическам героев легенды, художник жил лет за триста до прихода Франциска Оллара. Те времена считались золотым веком Талигойи, когда под
