вино.
– И очень глупо, – Жан-Флорентин не скрывал неодобрения, – ты должен понимать, что приличествующее палатам не подобает хлеву!
– Не надо меня учить.
– Надо, – философский жаб был непреклонен. – Политик не может идти на поводу у минутной слабости. Ты не пират, а герцог и к тому же посол, и должен вести себя соответственно своему положению.
– Проклятый меня побери, – Рене смеялся и сердился одновременно, – дожил, с собой ношу собственного мучителя. За что?!
Ответ последовал немедленно. Жаб полагал, что крайне легкомысленно поминать ночью Проклятого, что же касается его собственной миссии, то Жан-Флорентин не сомневался, что он должен оберегать адмирала не только от яда, но и от ошибок и просчетов, буде он соберется таковые допустить.
Роман совершенно по-дурацки расхохотался, видимо, напряжение сегодняшнего дня взяло свое. Ужас и боль, пережитые в монастыре, тайный поход в убежище покойного кардинала, долгая дорога – все это требовало выхода. Эльф зажимал рот ладонью, но остановиться не мог. Жан-Флорентин витийствовал, Рене вяло отругивался, ожидая, пока Роман придет в себя. Отсмеявшись, эльф смущенно улыбнулся.
– Прости. Я не хотел.
– Бывает. Но я твердо намерен напиться, нравится это Флорентину или нет.
– Кто тебе мешает? – Жаб сменил тон на менее нудный, но куда более самодовольный. – Если ваша ведьмочка предоставит мне ведро воды, я обеспечу вас самым лучшим вином. При этом вы себя ни перед кем не скомпрометируете и сэкономите деньги.
– Творец, наконец-то ты начал говорить толковые вещи. Роман, показывай куда.
Герцог знаком подозвал к себе своего коронэля:
– Диман, если тебе захочется просидеть всю ночь под окнами – твое дело, но к Лупе мы пойдем одни.
Диман не возражал – видимо, доверял маленькой колдунье и Роману.
Домик лекаря Симона эльф нашел без труда. Над дверью горел маленький оранжевый фонарик, показывающий, что здесь проживает ученый медикус, которого в случае необходимости можно поднять с постели посреди ночи. На стук вышел сам хозяин и, не говоря ни слова, впустил гостей в дом. Здесь, видимо, еще не спали. Хозяин разбирал манускрипты, Лупе сидела с каким-то рукодельем и радостно вскрикнула, узнав входящих. Одета она была, как зажиточная горожанка, и Роман заметил, что этот наряд шел ей куда больше крестьянского платья. В углу комнаты, сидя в кресле, самозабвенно храпел мужчина лет сорока с красивым, но обрюзгшим лицом. Его рубаха была залита вином, Лупе вскочила, пытаясь загородить пьянчугу от гостей.
– Чем мы так тебя обидели, что ты ушла не попрощавшись? Скажи, и я сделаю все, чтоб оправдаться, – Рене был сама предупредительность.
Лупе робко улыбнулась, вскинув на вошедших зеленые глаза:
– Мне не место в Высоком Замке, господа!
– Там действительно кое-кому не место, дорогая, но к тебе это не относится, – Рене строго взглянул на женщину, – ты была под моей защитой, и никто не посмел бы даже слово сказать.
– Вот именно: «не посмел бы» сказать. Но не подумать, не прошипеть в спину. Я сама выбрала свою дорогу, наверное, я совершила ошибку, но теперь поздно поворачивать.
– Слушай, ты чего-нибудь понимаешь? – Адмирал выглядел несколько озадаченным. – Лично я не понимаю, да и не надо, Лупе, ты хоть немного рада нас видеть?
Она промолчала, но так выразительно, что вопрос показался излишним.
– Хвала Великим Братьям! Мы только что потеряли друга и не хотим якшаться с придворной шушерой. Завтра мы готовы говорить о политике, выражать и принимать соболезнование и так далее. Завтра, да, но не этой ночью. Если говорить честно, мы должны напиться. Ты куда, мессир Симон, мы рассчитываем на ваше общество!
– Я польщен. Но сначала надо сходить за вином. Видите ли, по некоторым причинам мы его не держим в доме.
– В этом нет необходимости. Вода у вас наверняка есть, а все остальное мы берем на себя.
– Уж не хотите ли вы сказать, что являетесь обладателем философского камня?!
– В некотором роде, любезный лекарь, в некотором роде!
– Им давно пора вернуться! – Ланка очередной раз отошла от окна, вздохнула и села на кровать брата. – Стефан, с ним что-то случилось!
– Если с Руи что-то случится, я скажу, что начинается конец света. Твой дядя бессмертен.
– Не издевайся, – принцесса пыталась унять дрожь в голосе, но это у нее не очень-то получалось. – Слишком много смертей… Я боюсь.
– А ты не бойся! Руи очень любил Иннокентия, но он герцог. Наверное, хочет вернуться с бесстрастным лицом, а это даже у него сейчас не сразу получится. И потом, он же не знает, что у нас тут творится.
– Ты ему расскажешь?
– Ему – да, но больше никому. Я дал слово.
– Давать слово мерзавцу вовсе не обязательно, – Ланка неодобрительно поджала губы. – Я понимаю твою любовь к Герике. Уж лучше она, чем Митта, но то, на что ты согласился, бесчестно! Годой должен свое получить!
