отвратительной и неотвратимой из существовавших когда-либо. Даже в рабстве можно надеяться, можно быть свободным хотя бы в мыслях и снах, можно ненавидеть, любить, чувствовать. Значит, жить. С ними же…
Поверь мне, незнакомец, этого нельзя допустить. Прошу тебя, поверь мне. Доказать я ничего не могу, мое единственное доказательство – грядущий ужас, который накроет мир, если ты не сможешь пройти моей тропой, но дальше меня…»
Роман не слышал, как осторожно к нему подошел Феликс, как в немом благоговении рядом застыли Добори и его люди. Взгляд эльфа не мог оторваться от тонкого лица с янтарными глазами. Он понимал, что Эрасти далеко, что их разделяет без малого тысяча лет, что он не ждет ответа, и… ответил. На древнеэльфийском.
– Я верю тебе, Эрасти Церна, прозванный «Проклятым», и я сделаю то, что от меня требуется.
Странно, но Эрасти ждал именно этих слов.
– Ты понял меня, ты ответил, значит, я могу говорить дальше. Значит, моя жизнь не была бессмысленной. Если бы ты промолчал, разговор уже был бы кончен. А теперь слушай, эмико.[80]
Много веков чудовищные, перерожденные посланцы могучих, но абсолютно не схожих с нами сил ждут своего часа. Они хотят на руинах рухнувшего от собственной пустоты обиталища Ушедших Богов основать свое царство. В разных мирах их называют по-разному. Они по-разному действуют, по-разному выглядят, но цель у них одна. Там, где им противостоят равные, они отступают. Но Тарру некому защитить! Не стану говорить, что они сотворят, дорвавшись до живой плоти, ум человеческий этого постичь не в состоянии. Я ВИДЕЛ ЭТО в своих скитаниях. Но чтобы Чужие добились своего, им нужны подручные. Они долго искали тех, кто будет их руками, и нашли. Это Изначальное Зло, порожденное этим миром в годы его юности. Когда сюда пришли Светозарные, Зло это было побеждено и сковано прежними богами Подзвездного. Чужаки разбудили Его, Оно проснулось и набирает силу. Каким Оно было и каким станет, я не знаю, но в действие приведены чудовищные силы, и их чаянья сошлись клином здесь, в Тарре.
Рано или поздно Старое Зло это обретет способность на короткое время принимать материальную форму и подчинять себе чужие души и тела. К счастью, всей его силы недостаточно, чтобы проторить путь Чужим. Но есть способ обойти древний запрет.
Должно родиться существо – ребенок женщины, наследницы великих рас, некогда владевших Таррой, и «Его», овладевшего на краткий миг телом мужчины. Это создание, соединившее в себе тысячелетнюю злобу и великую силу, сможет с помощью Чужих стать повелителем Преисподней, в которую превратится этот мир.
Ты должен узнать еще одно. Носящая под сердцем чудовищное дитя обретет невероятную силу. Она будет не подвластна магии своего супруга, ибо станет плотью от плоти этой магии. Она сможет противостоять самым сильным заклятьям и творить невозможное. И еще. Только одна, рожденная смертным, может быть Избранницей древней магии. Если чудовище, порожденное Избранницей, погибнет, то новое, пока она жива, может появиться лишь из ее чрева. Это наш единственный шанс.
Есть предел любому рабству. Если Избранница Преисподней восстанет, она спасет мир. Если она будет послушным орудием в руках адептов своего супруга, надежд останется мало, но они все равно есть.
Знай, что пока Избранница бесплодна и не доступна ее супругу, он не может обрести устойчивое тело и выполнить договор с Чужими. Поэтому его адепты начнут охоту за Избранницей. Они будут порабощать все больше и больше существ, заставляя служить их своей цели, но, пока ребенок не рожден, остается надежда!
Это все, что знаю я. Теперь судьба мира зависит от тебя. Сегодня, в начале третьей кварты 1524 года по завершении Великого Исхода, я, Эрасти Церна, ученик Ларэна Лунного, отправляюсь туда, где, может быть, найду ответ на оставшиеся вопросы. За Большим Корбутом должно быть место, где сходятся в узел пути Силы, Судьбы и Воли. Наш разговор означает, что я оттуда не вернулся, но это не значит, что туда нельзя дойти. Кольцо это – благословение и талисман, доставшееся от тех, кто хотел защитить Тарру. Я не беру его с собой, ибо слишком ценно оно, а у меня есть иной ключ.
Когда ты наденешь кольцо, сам поймешь, что с ним делать. Если посланец «Его» посмел явиться сюда, значит, Древнее Зло окрепло настолько, что его адепты готовы к бою. Времени почти не осталось. Ты должен отыскать Избранницу до рождения монстра, уничтожить его и надежно укрыть мать.
Еще лучше, если она станет твоей союзницей. Вместе вы проторите путь к сердцу силы, который не нашел я. И да сопутствует тебе удача. Прощай, мой неведомый друг и преемник. Возьми!
Призрак (но как же он реален!) протянул Роману руку. Бард, сам не понимая того, что творит, сделал шаг вперед. Он снова ощутил пожатие живых, горячих пальцев и тяжесть какого-то предмета. И опять, как в давешнем сне, те же умоляющие слова, слышные только ему: «Верь мне. Прошу тебя, верь!» Затем ослепительная вспышка – и все. Наваждение исчезло.
Вот он, храм, тускло озаренный несколькими догорающими свечами. Черное выгоревшее пятно на полу, где упал господин Поррак, и скорчившаяся фигура Амброзия, стиснутого мертвыми руками.
Эльф медленно приходил в себя. Рядом стояли соратники. Мелькнула мысль, как-то он будет объяснять случившееся. Объяснения не потребовалось. Феликс, Добори, Парамон и Ласло с Рафалом молча преклонили перед ним колени.
– Что вы? – оторопело прошептал Роман.
– Мы не поняли, что говорил тебе Великомученик Эрасти, – отозвался Добори, – но мы видели, как он надел тебе на палец свое кольцо. Мы видели, как сгорел один святотатец, а другой, – он кивнул в сторону Амброзия, – будет судим Высоким Судом. Даже жабе понятно, что такова воля Эрасти. Мы, в конце концов, видели чудо исцеления!
Теперь и Роман заметил, что Парамон совершенно здоров, а у Феликса были обе руки.
– Но мы обманывали вас…
– Не так уж и долго. Догадаться, что именно вас разыскивает Амброзий, было несложно. А внешность… Что ж, вы ее изменяли удачнее, чем другие. Феликс не мог убить Архипастыря, это знала вся Кантиска, – Добори усмехнулся. – Вот чего я не предполагал, так это того, что и святые могут за себя постоять. Доказательство налицо. Что будем делать?
– Вы поднимете тревогу и скажете, что вас привлек шум и огонь. Вы ворвались в храм, желая захватить на месте преступления святотатцев (возможно, даже убийц Филиппа), и увидели то, что увидели. Вам не
