– Ты сомневаешься, Ричард?
– Да, – пробормотал Дик.
– Сомнения дарованы нам Создателем, ибо лишь Он непогрешим. Лишь Ему ведомо: кто бел, кто черен. Тот, кто не ведает сомнений, даже вознося молитвы Создателю, служит Чужому.
– А вы, отче? – Ричард не верил своим ушам.
– Я не усомнюсь лишь в Милосердии Его, – твердо произнес эсператист. – Он не оставит детей своих на растерзание Ненависти. Прощай, Ричард Окделл, и помни, пока душа твоя знает сомнение, ты слышишь голос Его.
Дик проводил Преосвященного и его спутников, но больше они не говорили. Только попрощались у ворот, рядом с которыми еще виднелись следы крови убитого лигиста. Губы Оноре зашевелились – Ричард не сомневался, Его Преосвященство творит молитву и об убитом, и об убийце. Дик стоял у исцарапанных створок, пока трое в серых плащах не скрылись за углом. Только после этого до юноши дошло, что нужно было дать Преосвященному денег и лошадей. Ричард бросился в погоню, но эсператисты словно растворились в весеннем солнечном сиянии. Он опять опоздал! Ричард бестолково метался по дворам и переулкам, но встретил разве что гревшихся на солнышке котов. Оставалось одно – вернуться, и Дик побрел домой по странно пустынной улице.
Квартал, в котором стоял особняк Алва, не пострадал – в Старом городе погромов вообще не случилось, но страх оказался устойчивее запаха гари, и люди боялись отпирать двери. Разумеется, к дому Ворона это не относилось – массивные ворота были распахнуты настежь, во дворе ржали кони.
Моро, прижав уши, косился на золотого жеребца Эмиля Савиньяка, а золотой воинственно фыркал. Чуть поодаль пытался рыть копытом булыжники полукровка Лионеля. Это была игра – лошади прекрасно знали друг друга, к тому же рядом не было ни одной кобылы. Дик ускорил шаг, он всегда был рад видеть братьев Арно, а сегодня тем более.
3
При виде оруженосца Рокэ буркнул что-то маловразумительное и занялся вином. Судя по прерванному разговору, об уходе Преосвященного эр уже знал. Герцог и не подумал расспрашивать, когда и куда ушел епископ. Оноре был прав – Дорак или уже потребовал, или потребует выдачи гостя, и Алва сможет сказать, что ему ничего не известно.
Хорошо хоть с Катари, ее братьями и эром Августом все было в порядке. Лионель Савиньяк, прискакавший из Тарники, сообщил, что при дворе узнали о случившемся лишь из доклада Рокэ. Его Величество был весьма озабочен, но счел действия Первого маршала «решительными и правильными». Ричард хотел услышать о Катари, но расспрашивать капитана личной королевской охраны в присутствии Ворона было невозможно. Ричард вообще боялся, что его выставят, но маршал и два генерала пили вино и перебирали события последних дней, не замечая примостившегося в уголке оруженосца.
Эмиль рассказывал прискакавшему час назад Лионелю о ночных приключениях. Лионель выспрашивал подробности, а устроившийся у распахнутого окна Рокэ время от времени бросал реплику и замолкал. То ли Ворон очень устал, то ли что-то обдумывал. За окном виднелось синее весеннее небо – чистое, без дыма и тревожных багровых отсветов. И на колокольнях больше не звонили, разве что отбивали время, но это был совсем другой звон – мирный, привычный, словно крики ночных сторожей.
Чудовищный праздник канул в прошлое, оставшись в памяти жутким сном, полным криков, дыма, мелькающих теней. Самым страшным для Дика осталось утро в осажденном доме, дальше было проще, дальше вернулся Рокэ…
– Рокэ, признавайтесь, что вы задумали? – Эмиль засмеялся нарочито беспечно.
– Ровным счетом ничего, – заверил Алва, – пытаюсь свести концы с концами, а концов слишком много.
– Тогда нужно выпить, а у меня вино кончилось.
– И у меня, – поддержал брата капитан личной королевской охраны.
– Это поправимо, – Алва потянулся к колокольчику.
– «Вдовья слеза» в этом доме есть? – строго спросил Лионель. – Это вы у нас душегуб и кровопийца, вот и пейте свою кровь, хоть черную, хоть дурную. А других не принуждайте!
– Что поделать, не терплю вдов, особенно слезливых, – проникновенно сообщил Рокэ, отдавая распоряжение возникшему из воздуха Хуану.
Вино подали незамедлительно, Эмиль наполнил до краев бокалы, протянув один Дику, значит, ему разрешили остаться…
«Слез» герцог Окделл еще не пробовал – Рокэ предпочитал красные вина, а воспоминания о белом, которое пила матушка, вызывали у Дика оскомину. При мыслях о Надоре стало грустно, хотя «Вдовья слеза» оказалась чем-то потрясающим.
– Дикон, – Лионель недаром возглавлял личную королевскую охрану, он не только смотрел, но и видел, – что ты набычился?
– Так, ничего, – Ричард постарался улыбнуться, – в Надоре белое вино очень плохое.
– Еще бы, – подал голос Рокэ, – в Надор идут вина из Торки, а климат там неподходящий даже для белых сортов. Про красные я и вовсе молчу. Вам, юноша, следует послать домой приличного вина.
– Матушка не примет, – выпалил Дик, хотя до этого поклялся себе ничего не рассказывать ни о Бьянко, ни о ссоре.
– У тебя были неприятности? – В глазах Лионеля мелькнуло участие.
Неприятности… Позавчера это было бедой, но после дня и двух ночей в сбесившемся городе надорские беды словно бы стерлись.
– Эр Савиньяк, вы… Можно пригласить мою сестру ко двору?
– Можно, – Лионель внимательно посмотрел на юношу, – но ей понадобится патронесса. Рокэ, это по
