поисков обнаружилось, что Ги Ариго или его слуги озаботились вывезти все ценности и бумаги.
– Ах да, помнится, у Ги был ручной ворон. Какова его судьба?
– Улетел, – Рокэ снова прикрыл глаза, он устал больше, чем хотел показать.
– Значит, особняк был пуст?
– Не знаю, оставался ли кто-то в домах Карлионов и Рокслеев, там теперь одни головешки, но ни одного обитателя площади Леопарда мы не встретили.
– Рокэ, – жаль, что Ариго и Карлионов не было дома, они бы могли составить компанию Авниру, – дом Ги разграблен?
– Нет. Авнир был честным фанатиком, а не грабителем. Первое, что он делал – поджигал внутренние лестницы, дабы отрезать еретикам путь к спасению, а соратников уберечь от искушения порыться в чужих шкафах… Ваше Высокопреосвященство, клянусь, я бы спас столь милые сердцу маршала Ги алатские тарелки, но их не было.
Рокэ прав – Ги был предупрежден. Он всегда был жадным и загодя вывез самое ценное. Выходит, знал о погроме? Это не доказательство, но повод их поискать.
– Что было дальше?
– А ничего, – Рокэ пробежал глазами корешки лежащих на столе книг, – взошло солнышко, подошел Савиньяк. Я оставил Ансела разбираться с черноленточниками, а мы с Эмилем прочесали сначала Старый город, а затем – Нижний. На том все и закончилось.
Закончились грабежи, но главное только начинается. О перемирии с Агарисом надо забыть. С Гайифой всегда так. Не успеешь отогнать от овчарни их волков, как имперцы влезут в дом и запустят в постель змею…
– Кто отравил детей?
– Ваше Высокопреосвященство, вы и впрямь были готовы к переговорам с Агарисом или Оноре что-то путает?
– Да. В обмен на изгнание Раканов и признание династии Олларов.
– Значит, отраву подсунули сторонники Раканов или противники мира. В любом случае без павлина не обошлось.
– Яд узнали?
– По описанию похоже на дождевой корень. Я запретил похороны до выяснения всех обстоятельств. Мое мнение – святую воду отравили еще в Агарисе. Оноре при всем своем уме ужасно наивен, но будет очаровательно выглядеть в мученическом венце.
– Он все еще у вас?
– Надо полагать. Я домой еще не заходил.
2
– Ричард Окделл, – Его Преосвященство положил руку на плечо Дику, – спасибо тебе за все. Тебе и герцогу Алва. Я и мои братья покидаем сей дом.
– Вы… Разве вы не дождетесь монсеньора?
– Я хотел бы это сделать, и я надеюсь, что Создатель пошлет мне еще одну встречу с Рокэ Алвой, но я отплатил бы злом за добро, если бы остался в его доме.
– Ваше Преосвященство, я не понимаю…
– Все очень просто, Ричард. Спасая невинных, Первый маршал Талига пошел против воли Квентина Дорака. Я бы опасался за его жизнь и свободу, если бы не Гайифа и Гаунау. Дорак не тронет полководца накануне возможной войны, но он потребует выдать отравителей. Герцогу придется или подчиниться, или сказать «нет» королю и кардиналу.
– Монсеньор вас не выдаст, – встрепенулся Дик.
– Не сомневаюсь. Рокэ Алва из тех людей, что прикрывают добро грубостью и насмешками. Это – гордыня, но на весах Создателя доброе сердце перевешивает злой язык. Опаснее укрывающие яд в меду и сталь в бархате, они Создателю отвратительны, но я о другом. Отказав Дораку, Алва поставит себя вне закона. У власть предержащих будет лишь один выход – напасть, у герцога – принять неравный бой. Я не хочу загонять его между молотом и наковальней, между долгом и совестью. Рокэ Алва это тоже понимает. Он послал тебя вперед, чтобы дать нам время. Мы знаем, что путь свободен, и мы им воспользуемся…
Ричард грустно кивнул. Преосвященный был прав, расстреляв черноленточников и остановив бунт, эр нарушил приказ некоронованного короля Талига, а может, и коронованного. Если даже Килеан-ур-Ломбах не посмел возражать, если молчали кансилльер и Катари, дело было плохо.
– Прощай, Ричард Окделл, – тихо произнес Оноре, – слушай свое сердце, верь ему, а не чужим словам! Уши и даже глаза можно обмануть, сердце – никогда. Да пребудет над тобой милость Создателя.
Дикон быстро опустился на колени и поцеловал горячую руку клирика. Тот возложил ладонь на склоненную голову юноши и быстро произнес молитву-благословение. Древние слова странно звучали в наполненном золотом и сталью особняке человека, открыто называвшего себя безбожником.
– Будь благословен, сын мой, – последние слова Оноре произнес на талиг, – будь благословен сей дом и его хозяин. Скажи герцогу, что Создатель читает в сердцах наших лучше нас самих и что Его не обманешь, прикидываясь злым. Я провел в Олларии две недели и встретил лишь одного, прикрывшего слабых и воспротивившегося сильным. Рокэ Алва – щит, ниспосланный Создателем. Если он не спасет безвинных, их не спасет никто.
– Ваше Преосвященство, – начал Ричард и замолчал. Он не знал, что говорить. Оноре был святым, а не воином. Он не знал о казни Оскара, не видел уничтоженного озера, затопленных бирисских деревень, повешенных, расстрелянных, сожженных. Епископ молился, пока Алва убивал. Но не это было самым страшным – Алва спал, пока убивали других.
