– Прости, задумалась о молодом Окделле. Вы могли бы подружиться.
– Да, жаль, что он уехал… Но иначе бы мне пришлось отправиться в Торку, а так я еду с монсеньором! Мама, – Герард улыбнулся смущенно и чуть виновато, – мне надо идти. Монсеньор отпустил меня до вечера. Я бы остался на ночь, но завтра очень много дел. Мы скоро уходим.
– Но господин граф вчера сказал, что армия выступит не раньше, чем в конце месяца.
– Господин Крединьи, – Герард упрямо называл деда именно так, – не знает монсеньора и маршала Савиньяка.
– Когда же вы выступаете? – Луиза постаралась, чтобы в ее вопросе звучало любопытство и только любопытство.
– Эмиль Савиньяк проведет смотр через четыре дня, – сообщил сын, – а больше я ничего не знаю, честно-честно!
2
Из окна украшенного зелеными гирляндами дома высунулась хорошенькая головка с длинными жемчужными подвесками в ушках. Женщина послала проезжавшим кавалерам воздушный поцелуй и юркнула за занавеску. Рокэ Алва остановил коня и засмеялся:
– Возвращайтесь сюда часам к десяти, виконт, а я уже приехал.
– Марианна будет разочарована, что второй раз кряду не может выразить вам свою признательность.
– Скажу вам по секрету, – герцог подмигнул выглянувшей из-за алого шелка кокетке, – если б не это прискорбное обстоятельство, я бы засвидетельствовал баронессе свое, гм, почтение, но увы… Не выношу женской признательности, от нее отдает если не свечками, то борделем.
– А мужской? – полюбопытствовал виконт.
– А мужской признательности не существует. К счастью. Мужчина просто отдает долги, – герцог спрыгнул с коня и набросил уздечку Моро на украшавшую крыльцо завитушку. – Езжайте, виконт, у вас осталось не так много времени. Разумеется, если вы не передумали прославиться.
– Я решил, – обиделся Марсель, – и гори все закатным пламенем!
Алва засмеялся и, вместо того чтоб постучать, вскочил на окружавшие крыльцо перила. Смотреть, как Первый маршал Талига средь бела дня лезет в окно к хорошенькой горожанке, Валме не стал, хоть ему и хотелось. Пусть смотрят прознатчики, им за это платят. Виконт тронул поводья, и домик с зелеными гирляндами исчез за поворотом. Жаль, что Рокэ не имеет дела с женщинами, которым оказал услугу, очень жаль… Что ж, значит, они с Марианной скоротают вечерок вдвоем, тоже дело!
Вечерок выдался бурным. Баронесса с успехом доказала, что прозвище «звезда Олларии» досталось ей по праву, она и впрямь была бесподобна, а Рокэ дал маху. Вряд ли мещанка с подвесками способна на то, что проделывала Марианна. Конечно, принципы иметь полезно, но злоупотреблять ими не стоит.
На прощание красавица попросила заверить герцога Алву в своем восхищении и желании хоть когда- нибудь взглянуть на знаменитый маршальский клинок без ножен. Виконт обещал передать все в точности, поцеловал возлежавшую среди золотистых простынь прелестницу в ложбинку между грудями и покинул благоухающие чертоги, угодив в лапы гостеприимнейшего из супругов.
Барон проводил любовника жены до крыльца, заверив, что семейство Капуль-Гизайлей не одобряет войну, так как она разлучает друзей. Валме узнал, что его святая обязанность перед походом затащить маршала Алву в дом его самых искренних почитателей. Марсель обещал, снисходительно посмеиваясь над причитаниями любителя птичек насчет «кровавых ужасов». Рядом с бароном наследник графов Валмон чувствовал себя почти понюхавшим пороха. Ничего, скоро он отправится на юго-запад и докажет…
Что именно и кому он будет доказывать, Марсель не думал – докажет и все! Дружба с Вороном требовала жертв, но виконту новая жизнь казалась ужасно интересной, тем более Рокэ в последние дни был весел, как вырвавшийся на свободу унар, и общаться с ним было одно удовольствие. Даже не верилось, что этот милый человек наводил ужас на страны и провинции и на глазах виконта прикончил четверых. Правда, покойные были не слишком приятными людьми, и вообще они сами напросились.
По здравом рассуждении Валме пришел к выводу, что у Рокэ были все основания поступить так, как он поступил, и вообще мир без Килеана стал заметно лучше. Марианна придерживалась точно такого же мнения и обещала немножко ждать Марселя, а когда он вернется, ужасно обрадоваться. Правда, красавица казалась слегка расстроенной, и это было приятно. В конце концов, он скоро уезжает, причем не в имение к несносному родителю, а, как уважающий себя мужчина и дворянин, на войну! Виконт немного беспокоился за свой гардероб, который придется укладывать в спешке, но тут уж ничего не поделать. В крайнем случае можно зайти к урготским портным – шьют они, судя по туалетам господина посла, весьма прилично.
…Рокэ Алву Марсель обнаружил именно там, где и оставил – в домике на улице Мимоз. На стук в окно выглянула уже знакомая красотка, спустя несколько минут дверь распахнулась, и на пороге возник Рокэ, к колету которого был приколот какой-то цветок странного вида.
– Вы точны, как тессорий, – заметил Алва, отвязывая фыркающего Моро. Жеребец был явно обижен, то ли на оставившего его хозяина, то ли на то, что его никто не попробовал увести. Увы, репутация маршальского мориска мало чем уступала репутации самого маршала. Связываться с этим людоедом в конском обличии не рискнул бы самый отчаянный конокрад.
Рокэ потрепал вороного по шее, тот в ответ изловчился и ухватил неизвестный виконту цветок. Алва расхохотался, впрочем, в последние дни он смеялся постоянно. Эмиль Савиньяк заметил, что это к войне, а его брат пробормотал «бедный Бордон»…
Маршал дал мориску прожевать любовный дар и взлетел в седло. На домик с гирляндами он даже не оглянулся. Моро зло покосился на жеребца Марселя, но этим и ограничился. Рокэ снова засмеялся и вполголоса запел что-то кэналлийское. Песенка казалась веселой, но виконту стало неуютно, словно на кладбище. В конце концов Марсель не выдержал.
– Рокэ, – Валме старался говорить как можно небрежнее, – о чем это вы поете?
– О том, как над долиной мертвых пляшет луна, – сообщил Ворон, – все пляшет и пляшет… А мертвые лошади мотают мордами, и их всадники никогда не проснутся.
– Весело, – нервно хихикнул Валме.
