один, его люди тоже дерутся как бешеные. Ну, ничего, сейчас и на них управа найдется. Фарбье наверняка уже перестроился и выводит войска из лагеря.
– Сигнор маршал! – Молоденький аюдант был явно взволнован.
– Что случилось? Кто тебя послал?
– Сигнор Дворга. В нашем тылу Тагэре. Ударили в спину тем, кто штурмует рогатки.
– Проклятый! – Батар топнул ногой в железном сапоге обо все еще мерзлую, несмотря на слепящее солнце, землю. Этого еще не хватало.
Похоже, отряд Тагэре во время утренней атаки проскочил так далеко, что не смог вернутся к своим, а сейчас, воспользовавшись ситуацией, ударил в спину. Что ж, они свое получат. И Батар бросил в бой конников графа р'Изье. Это был последний кавалерийский резерв, но дело того стоило.
Вихрь огня взметнулся над лагерем, и в то же мгновение рявкнул гром. Рауль вздрогнул, хотя в глубине души ожидал чего-то подобного. Так вот, значит, что приберег для лумэновцев маршал! И вот почему он передал командование ему. Про?клятое зелье! Что ж, спасибо, Анри Мальвани, ты ушел последним из четверых друзей, отомстив за отцов и дав сыновьям возможность победить. Вечная тебе память! Ре Фло судорожно сглотнул, заставляя отступить неуместные слезы, и в то же мгновенье справа расцвел еще один багровый цветок. Кто ж был вторым?! Сейчас это неважно.
Услужливое воображение нарисовало, что сейчас творится в лагере. Конечно, погибли не все, но столпившиеся между пылающих загородок и плетней в кучу люди на обезумевших лошадях охвачены паникой, и этим нужно воспользоваться. Рауль коротко протрубил и, кивнув Раймону, все еще сжимавшему медвежью сигну, бросился вперед. Этот бой будет настоящим, до победного конца. Они или погибнут, или победят, но лучше все-таки победить. Они победят, Проклятый побери! Иначе просто быть не может.
Конница вылетела из леса, Раулю показалось, что деревья сами раздвинули ветви, пропуская всадников. И тех, кто укрылись в лесу после боя, и тех, кто с утра изнывали в ожидании своей очереди. Зазвенела под копытами промерзшая земля, дрогнули прихваченные морозом прошлогодние травы, окрашенные весенним солнцем в золото и бронзу.
Атака была яростной, неожиданной и молчаливой. Только грохот копыт да свист ветра нарушали тишину. Ни криков, ни рева труб. Сначала доскакать до цели. Тем, в лагере, не до того, чтобы оглядываться по сторонам, да и близко он, этот лагерь, но все равно… Рядом с Раулем, отставая на полкорпуса, несся Раймон, трепетала над головой дедовская сигна. Прежде времени свалилась на плечи хозяина ноша главы дома, но он понесет ее с той же честью, что отец, дед, дядя… Впереди вырос частокол. В нем есть несколько проходов. Где же они? Не нужно! Колья, перевитые гибкими ивовыми прутьями, странным образом валились на землю на пути отряда, в заграждении возникла огромная прореха. Откуда? Как? Некогда об этом думать! Вперед!
Конь Рауля перелетел через узкую траншею, рядом мелькнула другая тень. Раймон! Молодец, нельзя его потом отпускать. Анри погиб, у парня теперь нет хозяина… Если выживет, если они оба выживут…
Проклятый, какой дым… Что-то продолжает гореть. Боевой конь отпрянул, оскользнувшись на том, что еще недавно было всадником. Пожар в доме для сумасшедших меньшее зло в сравнении со взрывом среди готовых к атаке воинов. А, вы уже оправились, схватились за мечи? Тем лучше!
Рауль и его люди шли вперед, вырубая все, что попадалось им по пути. Здесь не было места ни жалости, ни сомнениям. Врагов, пусть растерянных, пусть изрядно потрепанных, все равно было много, куда больше, чем людей Рауля, но ре Фло, развернув своих полукругом, уверенно теснил лумэновцев все дальше и дальше от их исходных позиций.
Вот оно! Звон трубы и крик «Арция и Тагэре!». Люди Мальвани, те, кто участвовал в маскарадной атаке, и свежие конные стрелки. Все, как договаривались. Теперь Фарбье не вырваться. Ты получишь свое, мерзавец… Жаль, с ними нет Батара и ифранки, но придет и их черед. Рауль рвался к Фарбье, который, надо отдать ему справедливость, головы не потерял. Кошачий герцог как бешеный крутился на своем коне, отбиваясь от наседавших на него воинов. Вырваться он не мог, за его спиной все явственней слышался клич людей Мальвани.
Он ищет смерти, вдруг осенило Рауля, смерти, потому что боится плена. Правильно, что боится. И громко заорал своим: «Взять живым! Слышите, Проклятый вас побери! Только живым!»
Они дрались по щиколотку в грязи, причем грязь эта, несмотря на то, что солнце к полудню стало припекать изрядно и немного отогрело промерзшую землю, была замешана не столько на воде, сколько на крови. Доспехи и мечи стали тяжелее в несколько раз, чем были утром, но Филипп Тагэре не отступил ни на шаг. На смену нелепым ополченцам пришли матерые вояки, но и им не удалось сломить молодого короля. Отправляясь в бой, Филипп приказал закрепить на своем шлеме корону – тоненький золотой обруч. И он сражался, как истый король и как настоящий Тагэре. Впрочем, ему было не до того, как он выглядит, что о нем подумают и будут ли петь о его подвигах менестрели. Он должен был выстоять, все остальное не имело значения.
Филипп слышал донесшийся со стороны лагеря грохот, но словно бы в полусне. Он не только не испугался, но даже не задумался, что бы это могло быть. Ему было не до этого. До безумия уставший, подчиненный одной-единственной цели – продержаться, король и не заметил, что наступление лумэновцев начало захлебываться. Давление ослабевало, правда, рывками. Противник то пер вперед с прежней яростью, то начинал топтаться на месте, но Тагэре был так измотан, что использовал передышки, чтобы перевести дух, думать о том, почему так случилось, было некогда. Он сорвал голос и оглох от грохота и воплей, к тому же один из противников таки умудрился рубануть его по шлему. Стальной гребень выдержал, но в ушах все равно звенело, и Тагэре не сразу удалось понять, чего от него хочет граф Шада, размахивающий руками с проворством ветряной мельницы. Губы графа двигались, похоже, он не просто говорил, но орал, однако король ничего не слышал. Испугавшись, что оглох, Филипп сдернул спасший его шлем… Нет, похоже, все в порядке. Проклятый! Неужели!
Спереди, прорываясь сквозь лязг и грохот, неслось «Арция и Тагэре!». Так вот почему ослаб натиск!
