– На огонь!..
Они пролетели в ладони от плюющегося искрами сгустка и понеслись сквозь лунные волны в никуда.
Твою кавалерию, она сейчас сварится заживо! Матильда с завистью глянула на отплясывающих девчонок, побросавших отороченные мехом безрукавки и оставшихся в ярко вышитых блузках. Дернуло ж ее напялить охотничью куртку, под которой ничего, кроме сорочки без рукавов. Матильда развязала ворот и попятилась от костра… Голова слегка кружилась, ноги гудели, но не сдавались, притопывая в такт очередному танцу.
– Хозяйка, – Ласло, лукаво улыбаясь, протягивал кубок. – Новое! Играет – песня!
– Одна не буду, – отрезала Матильда. Ласло согласно кивнул. Вот мерзавец, он же ей в сыновья годится! Ну и ладно! Вдова Анэсти Ракана от души хлебнула вина, а потом тоже от души поцеловала Ласло Надя. Удачно поцеловала… Сейчас все мужчины поили своих избранниц молодым вином, а те пили, и это означало «да». И неважно, на одну ночь или на всю жизнь. Руки Ласло «случайно» соскользнули с плеч принцессы на талию и ниже, Матильда ничего «не заметила».
Горный ветер пригнул огненные гривы, взвизгнула скрипка, подавая сигнал товаркам. Руки доезжачего сомкнулись на бедрах принцессы, и та, разумеется случайно, прижалась грудью к своему кавалеру. Еще пару танцев, и… Матильда прекрасно поняла, что будет дальше, и Ласло тоже понимал. Твою кавалерию, жаль, ее не видят все эти хогберды и карлионы. Ну и рожи б у них были!
Вдовствующая принцесса и доезжачий с хохотом ворвались в толпу танцующих. В отблесках костра возникали и исчезали лица, вспыхивал порох, жизнерадостно вопили скрипки, взвизгивали женщины, летели в огонь пустые бочонки…
– Упала!
– Кто упал?
– Вица! Переплясала, видать!
– Ох, ты…
– Вина б!
– Хватит с нее, воды неси!
– Ой, лю-у-уди!
Музыканты один за другим опускали смычки, танцующие останавливались, удивленно озирались по сторонам. Откуда-то выскочила рыжая собачонка, уселась у опустевшей бочки и самозабвенно взвыла. На нее цыкнули, собачонка поджала хвост, но не ушла, а вновь завыла, вскинув острую лисью морду к ошалевшим осенним звездам.
Костры горели вовсю, но Матильде вдруг стало зябко, и не только ей. Жужанна торопливо запахнула расшитую розанами стриженку [72], стоящая рядом молодка вздрогнула и прижалась к своему дружку.
– Лекаря!
– Где этот… Фери!
– Тут был…
– Балаж! Ты чего!
– Балаж!!!
Ласло потянул Матильду туда, где шумели. Хмель куда-то делся, в голове принцессы прояснилось, словно она не пила ничего крепче воды.
– Святой Иштван, что ж творится-то?!
– Эй!
– Ты чего?!
– И он?!
Балаж Надь лежал, уткнувшись лицом в грудь невесты. Мертвые глаза девушки смотрели в злое лунное лицо, казалось, бледный круг ухмыляется. Ласло нагнулся, тронул брата за плечо:
– Вставай!
Подбежал Пишта с кубком, Ласло потряс брата сильней, вздрогнул, попытался поднять, неудачно. Балаж неловко упал рядом с Вицей.
– Тоже готов, – пробормотал псарь Герге. – Никак отравил кто…
– Тогда уж обоих…
– Аполка! – взвыла Жужанна. – Как есть Аполка! Вернулась…
– Страсти какие…
– Не, Аполка, она только парней прибирает.
Люди приглушенно галдели, пьяненький лекарь озабоченно качал головой, проклятая псина самозабвенно выла. Твою кавалерию, надо что-то делать! Матильда решительно стащила с плеч поварихи шаль и прикрыла лежащих. Какие молодые…
Золотая Ночь, луна, собачий вой, треск пламени, смерть и что-то еще, что?!
Дракко ронял на дорогу хлопья пены. Бедняга… Им не уйти! От такого не уйдешь. Он не уйдет, он и
