военных. Полковник Пикмаль счел их вражескими разведчиками и отправил в холмы три разъезда. Один из них и обнаружил упомянутый отряд.
– Кто именно обнаружил?
– Я, – в глазах парня мелькнул вызов, – теньент королевской армии Джаспер Куртис.
– Вы будете награждены. Продолжайте.
– Осмелюсь предположить, – глаза парня оставались холодными и злыми, – что отряд направляется на соединение с мятежниками. Я видел группу офицеров, они расспрашивали вернувшихся разведчиков.
– Вы оставили наблюдателей?
– Так точно.
– Хорошо, ступайте. О новостях докладывайте незамедлительно.
Джаспер Куртис действовал верно, но в выводах он ошибся. На пополнение этот отряд не похож. Скорее Эпинэ задумал еще один удар. Из Повелителя Молний такой же стратег, как из коня собака. Удался ночной налет, вот и вообразил, что будет везти до бесконечности. То, что в лагере оставлены значительные силы, простофиле и в голову не пришло…
Если, конечно, цель Эпинэ – лагерь. А если он задумал ударить в тыл правому флангу и сбросить крайние колонны в овраг? Это было бы весьма неприятно. Справа стоят новобранцы, они могут поддаться панике…
– Полковника Пикмаля, полковника Редера, полковника Гьоманьоли ко мне!
Он был прав, когда, несмотря на все вопли Сабве, оставил в лагере половину кавалерии и два пехотных полка. Пригодилось…
Сколько они стояли у грязно-бурой горки, на вершине которой торчала какая-то развалюха, Ричард не понял. Братья Борны кончили шептаться и вернулись. Удо заставил Ричарда сжевать несколько превратившихся в кашу сухарей. Юноша послушно проглотил холодную, расползающуюся пакость. Он уже ничего не хотел и ни о чем не думал.
– Господа, – сообщил всадник с красным носом, – вас просит граф Агиррэ.
Сона двинулась за знакомыми лошадьми, Дик не успел ее сразу остановить, а потом это стало глупо.
Граф Агиррэ, такой же вымокший, как и все его люди, казался озадаченным. Рядом крутились несколько офицеров с красными перевязями.
– Господа, – просипел Агиррэ, – я хочу посоветоваться. Мы вышли на исходные позиции. Разведчики подобрались вплотную к лагерю.
– Их не заметили? – быстро спросил Рихард.
– Разумеется, нет, – фыркнул Агиррэ. – Эти северные свиньи не видят дальше своих копыт. Лагерь почти пуст, все войска выведены в поле. Дело в другом. Здесь дорогу еще не развезло, но на подступах к оврагу глина. Если мы, как и задумывалось, ударим по правому флангу, сможет ли монсеньор нас поддержать?
– Вы предлагаете вернуться назад, не принимая боя?
– Никоим образом. Мы ударим, но не на правом фланге, а на левом.
– Простите, – медленно проговорил Рихард, – но в таком случае меняется весь замысел. Смысл атаки на правом фланге был именно в том, чтобы отвлечь противника от левого.
– Мы атакуем с тыла вражескую линию, сомнем ее и поскачем к лесу. Если Эпинэ захочет нас поддержать, прекрасно. Нет, нас примут за отставший отряд, прорывающийся к своим. Ублюдки никогда не догадаются, кто мы и откуда, а когда поле у оврага подсохнет, мы повторим свой маневр.
– Прошу меня простить, – Рихард говорил вежливо, но твердо, – вы меня не убедили. У нас идеальная позиция для того, чтобы неожиданно атаковать правый фланг, но до левого нужно добраться. Холмы кончаются, и нас, безусловно, заметят из лагеря.
– Именно, – в простуженном голосе зазвучало торжество, – но мы не станем обходить лагерь с тыла, а проскочим коридором между ним и линией войск.
– Сударь, это безумие.
– Вы осторожны, как и все уроженцы Придды. Север думает, юг рискует и выигрывает. Мы не будем нестись галопом и палить из пистолетов, а пойдем походным строем на рысях. В сумерках да еще во время дождя нас примут за своих!
– Браво, сударь, – выкрикнул высокий капитан, – в вас умер великий полководец!
– Почему умер? – засмеялся Агиррэ. – Родился.
– Замечательное решение, – поддержал графа южанин постарше, – но я бы предупредил монсеньора.
– И проторчал бы здесь еще два часа? Легче сразу утопиться.
– Граф Борн, вы согласны?
– Нет, – отрезал Рихард. – Нужно или придерживаться первоначального плана, или, если это невозможно, отступить тем путем, которым мы пришли. Да, мы потеряем ночь, но сохраним отряд. Не стоит недооценивать Леонарда Манрика только потому, что он вам неприятен.
– Вот слова истинного северянина, – холодно произнес капитан.
– Это слова человека, который воевал, – Рихард говорил совершенно спокойно. – Я помню, что отряд ведет граф Агиррэ, и я подчинюсь его решению.
