– Это не глупость, – твердо сказал Альдо, – сначала я и впрямь потерял голову, но теперь вижу: иначе нельзя.
– Да ладно тебе, – Робер старался выглядеть беззаботным. – Никто ничего не узнает. Здесь нет ковров, кровь с камней легко стереть, а тело мы куда-нибудь вынесем… В подвал. Есть же здесь подвалы! Кто-то видел, как он к тебе заходил?
– Ты ничего не понимаешь, – глаза Альдо были странными, – совершенно ничего!
– Тогда объясни, – неловко раскинутые ноги, вывернутая рука с массивным кольцом, жирные брызги, темно-красная лужа. Убитые в бою выглядят пристойнее. Иноходец оглядел комнату, схватил лежащий на кресле плащ и набросил на мертвеца. Принц внес свою лепту, загородив покойника креслом, в которое и плюхнулся.
– Мы решили, что от них избавились, ну, после ары, – такое лицо у Альдо бывало, когда он проигрывал в кости. – И Мэллит говорила, что до нас теперь не добраться…
– Давай по порядку, – во имя Астрапа, неужели все еще хуже, чем кажется?! – Что он от тебя хотел?
– Гальтару. И немедленно.
– Ну и что? Гоганы купили Адгемара, но из этого ничего не вышло. Больше мы с ними дел не вели. Енниоль исчез, а у Тариоля мы не взяли ни суана, да он нам и не предлагал. Мы им ничего не должны, как и они – нам.
– Должны, – голос Альдо стал чужим и хриплым, – ты даже не представляешь, сколько должны.
Робер взял огниво, высек огонь, зажег ненужные средь бела дня свечи. Просто чтобы занять руки.
– Люра – их подарок?
– Если б только он, – Альдо махнул рукой, – еще гарнизоны Марипоз, Барсины, Мергана и Олларии. Они так или иначе перейдут на нашу сторону.
– «Так или иначе», – зачем-то повторил Робер, – «так или иначе»…
Тех, кто не изменит, прирежут во сне, отравят, застрелят в спину или в упор. От предателей не защитят никакие стены, но как гоганам удалось то, что было не под силу Гайифе и Дриксен? И почему рыжие не сделали это сразу, а начали с Варасты?
– Теперь понимаешь? Я не могу отдать им Гальтару, и я не могу им отказать. А еще эта дохлятина…
– Их трое?
– Да.
– Где они?
– Не знаю, где-то в замке.
– Они знают, зачем этот… этот достославный пошел к тебе?
Альдо пожал плечами. Весьма выразительно.
– Хорошо, – Робер поправил воротник, – оставайся здесь. Я их разыщу, но убивать придется ночью. Запрись и никому не открывай. Я скоро вернусь.
– Я пойду с тобой, – сюзерен был тверд и прямо-таки незыблем. – Это я затеял, а ты попался вместе со мной.
– Альдо, кто-то должен искать слуг, а кто-то – караулить труп. У твоего приятеля в замке наверняка есть знакомые, иначе б он сюда не попал. Закатные твари, если не спрятать концы в воду, незачем и начинать!
– Хорошо, иди, – Альдо был бледен, но держался неплохо, а ведь это его первый покойник. – Мы с этим красавчиком подождем.
– Будем надеяться, достославный начал с Лэ. Если эта продажная шкура знает, что гоган пошел по наши души…
– Не знает, – перебил сюзерен. – Рыжий хотел, чтобы я пригласил мерзавца сюда.
Так, полку «мерзавцев» прибыло, и господин Люра этого звания достоин. Счастье, что он в королевском лагере за две хорны от замка. Теперь дело за малым: прикончить троих гоганов и спрятать четыре трупа. И все это в напичканном людьми замке, вокруг которого болтается десятитысячная армия.
– Честь и Верность, – часовой браво стукнул о пол алебардой. Надо же, он уже на главной лестнице – добрался и не заметил. Робер махнул рукой, отвечая на очередное приветствие. Если б сюзерен не распустил руки, гоганам можно было отказать. Дескать, условие не соблюдено, Ракан еще не коронован, и вообще они заключили сделку с Енниолем и будут говорить только с ним…
– Монсеньор!
– Здравствуйте, Жильбер. Все спокойно?
– Конечно, – заменивший убитого Дюварри Сэц-Ариж смотрел на вожака с обожанием, и Роберу отчаянно захотелось влепить дурню подзатыльник. Чтоб не обожал кого не надо.
– Кто сегодня прибыл в Лэ?
– Никто, – удивился Жильбер, – но к вечеру подойдет ополчение из Гайярэ.
