– Только Ракан может владеть Талигойей! – выкрикнул Вускерд. – Эрнани Одиннадцатый был предательски убит, но убийство короля не делает таковым узурпатора.
Вот мразь! Святая Октавия, бывают же такие дряни! Ызарги и крысы по сравнению с Краклами и Вускердами прямо-таки воплощенное благородство и к тому же молчаливое.
– Теньент, – тихо и устало произнес Фердинанд Оллар, – сложите оружие. Ваша смерть никому не нужна, как и ваша честь. Нет короля, нет присяги, нет Талига… Ничего нет…
– Что там объявил ваш Эсперадор? – Давенпорт со смешком обернулся к маршалу Рокслею. – Присяга, данная против воли, не имеет силы?
– Время шуток, молодой человек, прошло, – резко бросил маршал. – Ваше счастье, что я знаю вас и уважаю вашего отца. Уберите шпагу и уходите.
Офицер задумчиво глянул на свое оружие, сдержанно поклонился королю и вдруг резко переломил клинок о колено.
– Значит, не имеет силы? – обломки полетели прямо в пятнистую морду Кракла. – Ну нет! Присяга, отмененная против воли, остается присягой. Именем Талига!
Чарльз Давенпорт спустил курок, почти не целясь. Грохнул выстрел, дико закричала Дженнифер Рокслей, ее муж, прижимая руки к животу, мешком плюхнулся в свое кресло; сквозь растопыренные пальцы хлестала кровь. Запахло порохом и чем-то отвратительным донельзя, упал и со звоном разлетелся бокал. Теньент саданул рукоятью пистолета в висок разинувшего рот гвардейца, ударом ноги распахнул окно и под доходящий до звона визг дурищи Феншо выскочил на террасу.
Луиза посмотрела на королеву. Стерва лежала в глубоком обмороке на руках Валентина Придда.
Глава 8
Окрестности Олларии
Этот день все-таки наступил! Над свободной Талигойей вновь реяло знамя Раканов, а последний потомок великого узурпатора был схвачен в собственном дворце за ужином. Фердинанд сопротивления не оказал, его не хватило даже на то, чтоб покончить с собой, как подобает мужчине и дворянину.
Ничтожество, жалкое трусливое ничтожество, которому достались краденая корона и лучшая женщина этого мира, но теперь все пойдет иначе. Возрожденная Талигойя вернет себе былую славу, отдаст должное достойным и покарает предателей и мерзавцев. Погода – и та на стороне Раканов, словно сама земля радуется возвращению законного государя. И как символично, что известие о победе нашло принца в Лаик, древнем аббатстве, отобранном Франциском у эсператистов и превращенном в тюрьму для потомков знатных родов, принужденных дышать одним воздухом с юными «навозниками».
Теперь Ричард понимал, почему старое здание казалось ему опасным, оно ненавидело захватчиков и так же, как и сам Дик, надеялось на избавление. Юноша широко улыбнулся принесшему горячую воду слуге и намылил щеку. Стоит ли отпускать усы? Их носят почти все, но Альдо бреется, а Эмиль Савиньяк как-то обмолвился, что светлые усы превращают мужчину в таракана.
Сами близнецы усов не носили, равно как и Ворон, но почему? Потому, что так нравилось Катари или наоборот? Будет ли ее величество присутствовать при подписании капитуляции? Симон Люра сказал только, что королеве ничего не грозит, а расспрашивать Ричард не осмелился, хоть и не разделял неприязни Робера к спасшему их генералу. Иноходец в последнее время вообще вел себя странно. Дик изо всех сил старался не замечать злых взглядов и грубых слов, но это было невозможно. У Альдо просто невероятное терпение, Ричард на месте принца давно бы одернул рычащего на весь белый свет подданного, а сюзерен сводил все к шуткам.
Дикон понимал, что Роберу пришлось несладко, но нельзя же из-за этого бросаться на друзей. Мужчина должен владеть собой, тем более Повелитель! Впрочем, Молния – самая капризная и непредсказуемая из всех стихий, не считая Ветра. Окделлы и Придды хранили верность Раканам, а Шарль Эпинэ изменил своему королю. Нет, разумеется, Робер никогда не предаст Альдо, но ухо с ним надо держать востро, а еще эти южане!
Вассалов Эпинэ Ричард не переносил, и это было взаимно. Хорошо, что они скоро уберутся домой! Люра и его гвардейцы в состоянии защитить своего короля, что бы ни говорил обнаглевший Карваль. Симон бросил на карту все, собственными руками прикончил Манрика, спас безнадежно проигранное сражение, открыл для всех ворота победы, а вместо благодарности – косые взгляды и недоверие.
– Сударь, позвольте…
Герцог Окделл с удовольствием принял из рук слуги нагретое полотенце. Жаль, в Лаик нет приличного портного, да и какой портной успеет сшить камзол за одну ночь! Конечно, для ее величества одежда ничего не значит, но в день триумфа Чести Повелитель Скал должен выглядеть надлежащим образом. Увы, из фамильных реликвий при Ричарде были только кольцо, кинжал и медальон, а темное военное платье превращало его в одного из многих. Ничего, на коронацию он оденется как должно. Хорошо, что Катари не придется привыкать к чужим цветам. Герцогиня Окделл носит багряное с золотом, а багряное – это почти алое…
Раздался выстрел, и Ричард вздрогнул от неожиданности, не сразу вспомнив, что это всего-навсего сигнал сбора. Юноша схватил плащ без герба, промчался знакомыми коридорами, вылетел на террасу и вскочил в седло. Сона сразу же сунулась к Дракко, но юноша ее удержал. Иноходец казался злым и упрямым, как будто они не выиграли, а проиграли, говорить с ним не хотелось до дрожи, и Дикон подъехал к Симону Люра.
– Я еще не успел вас поздравить, граф.
– Благодарю, герцог, – улыбнулся Люра, вернее, граф Килеан-ур-Ломбах. – Я, знаете ли, еще не привык ни к титулу, ни к должности.
– Не сочтите за лесть, но вам она подходит больше, чем покойному графу Людвигу, – заверил Ричард. – Он был честным человеком, но не лучшим комендантом.
– Надеюсь учесть его промахи, – Симон слегка поклонился. – Я уже поклялся его величеству не допускать бунтов и мятежей.
– Скажите, граф, – надо почаще называть Люра по титулу, пусть гордится, а не стесняется, – почему вы посоветовали Альдо… то есть его величеству отложить въезд в столицу?
