– А стоило бы, – заметил Борн. – Жаль, горожане не позволят.
– Жители Раканы празднуют вместе со своим государем, – ввернул Кракл, – не сомневаюсь, этот день войдет в историю, как день всеобщего примирения и согласия. И символом его станет преображенная Дора.
– Это мудгое и кгасивое гешение, – завел Карлион, но Ричарду было не до старого надоеды. У фонтана юноша заметил толстенькую фигурку, показавшуюся странно знакомой. Малышка была в белом, усыпанном блестками платьице, за ее спиной топорщились золоченые крылышки, а голову украшал кружевной чепчик, поверх которого переливалась бутафорская корона. И все-таки Ричард ее узнал! Эта толстушка бродила по дому убитого ювелира.
Карлион о чем-то спорил с Краклом, Рокслей потягивал грог и обсуждал с Удо будущий смотр, а Дикон не мог отвести взгляда от маленькой ювелирши. Существовал ничтожный шанс, что карас подобрала именно она, но на Изломе и песчинка становится горой. Эта встреча не случайна, нужно расспросить девчонку, вдруг она вспомнит.
Юноша поискал глазами капитана Локка, но тот отдавал какие-то распоряжения, да и как объяснить свое внимание к маленькой горожанке? Если камень найдется, Повелитель Скал подарит его сюзерену, но это должно стать сюрпризом. Ричард с тревогой глянул в сторону фонтана, кругленькая фигурка исчезла, и сердце юноши оборвалось: он уже не сомневался, что карас взяла именно толстушка. Для маленькой мещанки реликвия Раканов просто черный камушек, она только рада будет обменять его на жемчуг или кораллы.
Удо распрощался и исчез – в полдень графу предстояло кого-то где-то сменить. Дейерс вынул из чехла лютню и с озабоченным видом тронул струну. Кракл заговорил с Мореном о новом торговом кодексе, к агарисскому Карлиону присоединились Берхайм и Кавендиш. Теперь понятно, почему нет Робера. Иноходец не может простить трусу Ренквахи, но Альдо запретил ссоры и поединки. Эорий не поднимает руку на эория, и поэтому Кавендиши в безопасности. Как и Придд, к сожалению.
– Господин цивильный комендант, – доложил капитан Локк, – площадь почти заполнена, можно начинать хоть сейчас.
– Благодарю вас, капитан.
До начала праздника оставалось менее получаса. Ричард подошел к краю помоста, вглядываясь в толпу. Ему повезло, солнечный луч задел стекляшку на короне – маленькая ювелирша самозабвенно прыгала по дощатому настилу рядом с палаткой вербовщиков. Ричард Окделл бросил праздничный плащ на кресло, обозначив таким образом свое присутствие.
– Мне нужно догнать Борна, – сообщил он Краклу. – Если меня будут искать, я скоро вернусь.
Барон важно кивнул, «Карлион» разинул рот, но Дику было некогда слушать про титулы и права. На первом этаже без присмотра валялось несколько темных плащей, принадлежавших музыкантам. Ричард взял первый попавшийся, полностью скрывший придворный мундир. Не хватало, чтоб его каждый встречный хватал за рукав!
Внизу было людно и весело. Принарядившиеся люди шутили, грызли орехи и пряники, глазели по сторонам, смеялись дети, улыбались девушки, но Ричард, ничего не замечая, пробивался к тому месту, где заметил толстушку. Толпа шевелилась и напирала, но Дикон все же добрался до настила. Маленькой ювелирши там не было. Дик завертел головой, пытаясь разглядеть среди шапок и чепцов алые стекляшки, и снова на помощь пришло солнце: алый зайчик, отскочив от поддельного рубина, угодил юноше прямо в глаз. Теперь девчонка умудрилась влезть на помост для жонглеров, как раз над столпившимися вокруг раздатчика фишек горожанами.
Малявка скакала по самому краю, приставив к носу растопыренные пальцы, и что-то кричала. Вызолоченные крылышки смешно раскачивались, белое платьице обтягивало круглый животик. И как ей не холодно. Хотя, когда прыгаешь, не замерзнешь.
– У нее уже есть фишка. – Женский голос был визгливым и злым.
– А вот и нет! – тощая тетка с ненавистью уставилась на большеносую. – Это она голубую фишку ухватила. Невеста кошачья!
– Я дочке, – огрызнулась первая, – хворает она, так что ж ей, без подарка сидеть?!
– Как же, дочке...
– А ну пустите, теперь моя очередь!
Кто-то с силой толкнул Дика в спину, юноша с трудом удержался на ногах, глядя, как продавец лимонной воды, изо всех сил работая локтями, пробивался к комендантскому дому. Вот осел неуклюжий! Ричард торопливо обернулся. Паршивка по-прежнему скакала, высунув от усердия язык. Юноша, выставив по примеру торговца локти, начал проталкиваться к девчонке. Площадь гудела, хихикала, ругалась, Ричард с трудом лавировал между прущими навстречу мещанами. Назад, пожалуй, не пробиться, ну и ладно. Он поговорит с малышкой и подождет в комендантском доме. Подальше от Карлиона с Кавендишем.
– Куда лезешь, урод? – прорычал какой-то толстяк с фиолетовой мордой. – Дубина!
– На себя погляди, – заорала старуха в желтом чепце, которую никто не трогал, – жаба!
– А ну посторонись!
– Смотри, куда прешь!
– Ой, придавили...
– Ребенка, ребенка пустите...
Спорить с толпой было все трудней, но Ричард целеустремленно пробивался вперед, не думая о чужих ногах и животах. Смех и шутки сменила ругань, остро и зло запахло по?том и отчего-то гнилой водой. Дик потряс головой, отгоняя вонючее марево. Раскрасневшиеся лица дрожали и расплывались, превращаясь в сплошные раззявленные рты, из которых рвались ругань и вонь.
– Что делаешь! Что делаешь, хряк поганый!!! Что дела...
– Да чтоб тебя!..
