– Мало, – рявкнул Крапивник, – штаны снимай. Живо!
– У вас изумительные друзья, маркиз Гаэтано, – почти весело сказал Базиль, – атэв, клирик и нечто вовсе несусветное. Если мне положено последнее желание, скажите, кто это и где вы его откопали?
– Я? – задохнулся от негодования Серпьент Кулебрин. – Я-то крапивное семя, а вот ты кто такой?
И тут Базиль Гризье расхохотался, закинув красивую голову. Он не кривлялся, не фиглярствовал, а именно смеялся, безуспешно пытаясь стереть выступившие слезы.
– Не вижу ничего смешного, – надулся Крапивник, – я Хозяин Крапивы и всего сопредельного. Мне подвластна…
Базиль, дрожа то ли от смеха, то ли от холода, только махнул рукой, не в силах ничего сказать.
– Ты у меня сейчас смеяться перестанешь, – нахмурился вконец разобидевшийся Серпьент.
Рафаэль не так уж хорошо и знал Базиля, тот всегда был тенью своего сволочного братца, но Жорес, окажись он в такой ситуации, вел бы себя иначе. Уж в этом-то Кэрна был уверен. Аганн мог угрожать, оправдываться, обещать выкуп, предлагать обменять его на кого-то из пленных или заложников, да мало ли что, но такой безнадежной дерзости ожидать от него не приходилось.
Если б граф Мо умолял, торговался или валил все на Тартю, Рогге и брата, Рито прикончил бы его не задумываясь, но пленник не умолял и даже ничего не предлагал. Это сбивало с толку.
– Где дети Александра?
– Где-то.
– Ты должен знать.
– Я никому и ничего не должен. Маркиз, давайте закончим этот дурацкий разговор. И вообще все закончим – холодно…
– Потерпишь… Куда и зачем ты ехал?
– По делам, – пожал плечами Гризье.
– Да в Гвару он едет, – доложил Крапивник.
– К Лосю?!
– Ага, что-то там про лосей было такое…
– Николай, обыщи его.
Эрастианец несколько смущенно перетряхнул ворох одежды, но, кроме атэвской монетки с пробитым отверстием, лежавшей отдельно от кошелька, не нашел ничего.
– Это носил в гриве Дженнах, – удивился Яфе, – откуда она у сына собаки?
– Нашел, – соизволил ответить пленник, – на дороге, взял на счастье.
– Сухейль-арад [26] верен своему коню, как конь всаднику. Он нашел Дженнаха, а ты нашел нас.
В лиловых глазах мелькнуло что-то малопонятное.
– Теперь буду знать. Впрочем, я так и думал, что эта штука неспроста, потому и поднял. Как бы то ни было, я вас догнал. Тартю и матушка могут быть довольны. Надеюсь, они узнают о нашей встрече, а то неудобно получится.
– Мы уж постараемся, – заверил Кулебрин.
– Брат мой, – Николай не оставлял попыток убедить пленника хотя бы осенить себя Знаком, – зачем так говорить на пороге Вечности? Сейчас надо думать о другом…
– А как же мне разговаривать? – перебил Базиль. – Дергать Творца за подол, когда прихватило? Пошло. Да и плевать ему и на меня, и на вас, и на все остальное.
– Раз уж ты заговорил, – быстро сказал Рито, – ответь, зачем тебе Лось?
– Я везу ему приказ признать Пьера Тартю своим сюзереном и заплатить налоги.
Так. Вот это новость! За такое Лось отвернет башку и не чихнет. Сандер и тот Рорику не приказывал, а это ничтожество Тартю! Но если так…
– Лось за такое убьет.
– Вряд ли, ведь меня убьете вы, так что у гварского графа ничего не получится.
– Рехнулся только ты или твои люди тоже?
– Нет, они в здравом рассудке. Отряд новой гвардии проводит меня до границы и станет лагерем, дальше я поеду один.
– Не обольщайся. Люди Лося тебя встретят. Про Гразу в Гваре знают, так что граница на замке.
– Значит, встретят. Прятаться не буду.
– Дай ему меч, – внезапно подал голос Яфе, – он враг и сын врага, но не гиена. Пусть умрет как мужчина.
– Попробую, – согласился Базиль, – если б со мной были мой братец, причем в надлежащем виде, и парочка дядюшек, у нас вышел бы прелестный бой, а так… Приложу все усилия, но очень удивлюсь, если маркиз Гаэтано не прикончит меня вторым выпадом. Я даже согреться не успею.
– Одевайся, – заорал Рафаэль, – и убирайся к Проклятому, чтобы духу твоего здесь не было!
