Надо было уезжать в Ифрану, чтоб в итоге оказаться в монастыре, да еще и антонианском! Базиль еще раз пожал плечами (за эту привычку ему немало доставалось от родичей) и постучал в аккуратную калитку, украшенную изображением Посоха. В решетчатом окошечке тотчас возникла благостная физиономия, осведомившаяся, откуда приехал дорогой брат. Гризье едва удержался от того, чтобы сообщить привратнику, кто тому, по его мнению, является братом на самом деле, и вежливо объяснил, что с разрешения Его Величества прибыл к Его Светлости герцогу Авирскому.
Страж ворот оказался воистину божьим человеком, так как поверил гостю на слово. Ворота открылись, и Бретер, благочестиво помахивая хвостом, вступил в обитель. Благодать царила не только снаружи аббатства, но и внутри. Все прямо-таки дышало миром и набожностью. К Базилю вышел молодой послушник и проводил к благообразному седому настоятелю. Настоятель извиняющимся голосом попросил у Базиля письмо Его Величества, удостоверился в его подлинности и самолично проводил арцийца в монастырский сад.
– Наш гость сейчас придет. Вы можете беседовать сколь угодно долго. Здесь вам никто не помешает, – ласково улыбнулся клирик и был прав: среди залитых солнцем низких кустов, усыпанных созревающими ягодами, могла укрыться разве что кошка.
Брат Антуанетты появился спустя десятинку или полторы. Худощавый молодой человек чем-то походил на Мориса. Темные глаза смотрели настороженно и печально, но больным Ролан не казался, скорей испуганным.
– Мне передали, что со мной хочет говорить посол Арции. Зачем я вам?
– Ваша сестра просила передать вам послание.
– Сестра?
– Разумеется, – улыбнулся Базиль, – сестра хочет знать о здоровье брата, что может быть естественней?
– Я здоров, – тихо сказал герцог.
– Я рад.
– Вы меня не поняли. Я совсем здоров. Я всегда был здоров, и я никогда не хотел здесь жить. Я ненавижу это место, этих лжецов в рясах!
– Но обитель кажется такой уютной и мирной.
– Именно, что кажется! Она и должна казаться. Прошлый раз меня навещал эллский посол, и ему это гадючье гнездо тоже показалось голубиным. Я здоров, сигнор Базиль. Я не сумасшедший и не припадочный! Они мне дают яд, это да. Когда нужно, чтобы я при свидетелях свалился на землю в конвульсиях. Потом они прибегают и начинают блеять про приступ, про то, что меня взволновало чужое лицо…
У нас очень мало времени, сигнор. Десятинку или две они подождут ваших криков о помощи, потом придут проверить, чем мы заняты и почему я на ногах, если должен биться в припадке.
– Откуда вы это знаете?
– Утром в моей келье трогали кувшин. Прошлый раз было так же, я догадался и стал ставить его на маленькую царапину на столе. Совсем незаметную, но я теперь знаю, когда туда что-то подсыпают…
– Ваш рассказ, герцог, весьма поучителен. Итак, вас решили опоить.
– Да, ягоды бувиалиса…
– Я что-то о них слышал.
– Если выпить их настой, а потом оказаться на солнце, да еще в зарослях цветущей масляники, у человека начнется приступ падучей болезни. Даже медикус не отличит истинно больного от отравленного. Три раза сюда приезжали послы иноземных держав. И три раза они видели готового вцепиться в глотку добрым клирикам эпилептика. Жоселин меня не выпустит, сигнор Гризье.
– Странные вещи вы говорите. Вы мне верите, но почему? Откуда вы знаете, что я это я? А даже будь я тем, за кого себя выдаю. Арция и Ифрана сейчас союзники.
– Да, я знаю, что Тагэре свергнут. Он был моей последней надеждой.
– Вот как? – разговор становился все интереснее.
– Да! Я мечтал, чтобы горбун разбил Жоселин, тогда б меня или убили, или вытащили отсюда, но эта ведьма обошла меня и здесь, – Ролан скрипнул зубами.
– Увы, я не могу разделить ваших сожалений. Моя семья принимала участие в свержении горбуна, а моя сестра стала королевой Арции и матерью будущего наследника.
– Тогда я понимаю, почему вам разрешили меня увидеть. Мы – враги. Те, кто на стороне узурпаторов, всегда сбиваются в стаи, а те, кого предают, остаются в одиночестве.
– Возможно, – не стал спорить Гризье, – вы будете читать письмо сестры?
– Разумеется, – герцог выхватил свиток, по мере чтения его лицо разгладилось, принимая мечтательное выражение, – когда-то мы были очень дружны с сестрой. Очень… Она хотя бы счастлива со своим мужем? Я слышал, он старик?
– Не сказал бы. Граф Вардо очень крепкий человек и очень влиятельный.
– И тоже держится за место у краденого трона! Вы не сказали мне ничего обнадеживающего, вы служите предателю, но ваше лицо… Отчего-то вы мне кажетесь честным человеком.
– Вы ошибаетесь, сударь. Я – мерзавец, в Арции об этом знает каждая курица.
– Я вам не верю, – Ролан улыбнулся в первый раз за время их странной беседы, – подлец начал бы мне поддакивать, а потом продал с потрохами. Подлец никогда не назвал бы себя подлецом. И, самое главное, Туанон никогда бы не поручила подлецу такое письмо. Она пишет, что вам можно верить.
– Сигнора еще молода и неопытна.
