проснуться в милой харчевне, а не в сырой камере. Если ей приснился Эрасти, мог присниться и Рафаэль. Они так похожи.
Женщина зажмурила глаза и вновь открыла. Ничего не изменилось. Уютная комнатка, оплывающая свеча, в углу – икона, на столе кувшин. Может, ущипнуть себя за руку или кольнуть булавкой? Рина проделала и то и другое, если это и вправду сон, то разбудить сама себя она не может. А зеркало тут есть, она видела. Онорина встала, взяла свечу и подошла к туалетному столику. Из туманного стекла смотрела давно забытая деревенская девчонка лет семнадцати с короткими толстыми косицами, высокой грудью и нежными нецелованными губами.
2896 год от В.И.
Ночь с 19-го на 20-й день месяца Сирены
ИФРАНА. КЕР-АНТУАН
Базиль оставил Антуанетту на попечении перепуганных служанок, отправил конюха за медикусами и стражей, спросил перо и бумагу, написал и разослал несколько записок и вернулся к Альберу. Графа перенесли на обитый кожей диван, раздеть он себя не дал – боялся потерять сознание. Базилю стало не по себе, когда он столкнулся глазами с раненым, но арциец взгляда не отвел.
– Что с этой шлюхой?
– Вы несправедливы к графине. Я отвел ее в дом и оставил на попечение служанок. Ей нужно лечь. В ее положении… – Я знаю про ее положение, но не знаю, кто в нем виноват.
Базиль прекрасно знал, кто виноват, и полностью разделял мнение прозревшего Альбера насчет шлюхи, но Вардо умирал, и Гризье укоризненно покачал головой:
– Сигнор Альбер, если б не ваши раны и не уважение, которое я к вам питаю, я бы вынужден был вас вызвать на дуэль за клевету на кузину моего погибшего друга.
– То есть?!
– Вы еще не поняли? Странно… Хотя чего удивляться, мы все глупеем, когда речь заходит о нашей семье. Мать не собиралась убивать Филиппа с Алеком, она просто хотела стать королевской тещей…
– Базиль! Если вы что-то знаете…
– Вы можете читать?
– Пока да. От таких ран, как у меня, умирают два или три дня.
– Тогда я подержу письмо у вас перед глазами. Читайте.
Вардо читал, а Базиль лихорадочно подбирал слова. У Луи Трюэля вышло бы лучше, но не всем же быть «волчатами». Ладно, он тявкнет, что сможет.
– Что это? Это не рука Антуанетты!
– Это письмо, которое мне принесли. Почерка графини я не знал, но я бы не усомнился в подлинности и явился на встречу… Что я и сделал, только позже. Я был уверен, что сигнора догадывается о заговоре и, зная, что вы и Морис правды ей не скажете, хочет расспросить меня. Мне повезло, я задержался у любовницы и опоздал к назначенному часу. А вот Антуанетта пришла вовремя…
– Ты хочешь сказать?! – Вардо рванулся к Базилю и, побледнев от боли, осел на подушки. Арциец опустился на колени рядом и взял графа за руку.
– Клянусь вам, – широко распахнутые фиалковые глаза прямо-таки излучали искренность, – Антуанетта пришла на свидание со мной. Ее тоже выманили подложным письмом. Вот оно.
– Это ваш почерк!
– Сначала мне самому так показалось, но я шут, а не пошляк. Я никогда не употребляю выражений вроде «вопрос жизни и смерти», да и…
– Вы подписываетесь или полным титулом, или инициалами.
– Что поделать, арцийские нобили слишком долго мне объясняли, что имени Гризье следует стыдиться… К сожалению, ни Морис, ни Антуанетта этого не знали.
– Морис?!
– Тот, кого вы приняли за любовника, был вашим племянником. Когда стало ясно, что я не приду, они послали слугу с письмом к Саррижу. Это я нашел у Мориса. Немного в крови, но тут уж ничего не поделаешь: «
– Я тоже получил письмо, – прохрипел граф. – Меня предупредили, что моя жена сегодня ночью встретится с любовником. Я вернулся в Авиру… Я знал человека… Он казался мне подходящим для тайного дела, когда-то я спас ему жизнь. Я нанял его.
– Кто он?
– Его уже убили, Базиль… Мы караулили под окнами. Я видел, как вошла Антуанетта, потом – мужчина в темном плаще. Я видел их тени на фоне занавесок, они обнимались.
– Это был братский поцелуй, – отважно солгал Базиль. – Антуанетта очень боялась за брата и за вас. Ей нужна была поддержка.
– Я был слеп, – пробормотал граф, – и я за это поплатился… Я приказал своему наемнику убить обоих, а сам остался ждать. Меня не хватило на то, чтобы… Чтобы убить ее своей рукой. Он исчез… Наверху раздался шум. Он не стихал… Я справился с собой и пошел… Пошел… Поднялся по лестнице, и тут на меня напали. Я не понял, что случилось… Решил, что это слуги любовника, хотя откуда им было бы здесь взяться?
Появился медикус, и Базиль вышел. Что дело безнадежно, знал и он, и Альбер, но врач должен
