Итак, что же в ней скрыто еще?
Ты или селки, или нет…
Если бы Калеб или Люси были селки, если бы кто-нибудь испытал Превращение, Маргред узнала бы об этом. Не требовалось особых магических усилий, чтобы почувствовать ауру другого элементаля. Она бы просто ощутила ее. Но, похоже, ни Калеб, ни Люси не отдавали себе отчета в том, кем были на самом деле.
И не распознали в Маргред родственную душу.
Она вдруг почувствовала, как сбилось с ритма и замерло ее сердце. А кто она такая? Теперь, когда лишилась своей шкуры?
Девушка попыталась подавить приступ внезапной паники. Дети моря жили только сегодняшним днем, что называется – одним мгновением. Она не привыкла задумываться о будущем, взвешивать все «за» и «против» своих поступков.
Но и лежать, подобно детенышу котика, на плавучей льдине и ждать удара охотничьей дубинки, она не могла.[12] Она должна составить план. И действовать.
Можно ли каким-то образом вернуть то, что у нее отняли?
«Конн бы знал, что делать», – подумала она. Сын короля долго и успешно изучал магические науки, или, во всяком случае, изучал их несколько больше, чем рядовые представители морского народа. Даже Маргред научилась читать, хотя книг у них было очень и очень мало. Морская вода безжалостна к бумаге и печатному слову. Конн собрал нечто вроде библиотеки на Кэйр Субай, но в основном знания среди обитателей морских глубин передавались от родителей к детям и из уст в уста.
Если вообще было что передавать. Потому как вместе с сокращением рождаемости уменьшалась и способность селки воспринимать магию. Уменьшалась вот уже много столетий.
Сын короля предостерегал своих подданных об опасном уменьшении силы и возможностей селки, но не всем нравилась его озабоченность судьбой своего народа. Дети моря считали себя Перворожденными, элементалями, бессмертными, и были убеждены в том, что их превосходство и первенство никто не может оспаривать. И для чего, скажите на милость, им, рожденным магией, могли понадобиться заклинания и колдовство?
А вот сейчас хотя бы толика магических знаний совсем не помешала бы, подумала Маргред.
Ей нужна была… помощь. И отнюдь не со стороны людей, хотя она и была благодарна Калебу за то, что тот приютил ее.
Она должна поговорить с Диланом и узнать, что Калеб и Люси знают о своем происхождении и наследстве. Если вообще знают хоть что-нибудь.
И еще она должна как-то дать знать принцу о своем бедственном положении. Завтра она пойдет на берег моря, чтобы призвать посланца. А потом уже Конн скажет ей, что делать.
Если еще не поздно сделать хоть что-нибудь…
Едва слышный шепот коснулся ее напряженных нервов, как языки жадного пламени.
Она резко выпрямилась в ванной, и вода брызгами разлетелась в стороны, стекая с ее плеч. Нет, она не станет думать об этом. Маргред была в достаточной степени фаталисткой, чтобы принять то, что уготовила ей судьба. Будь что будет.
И в достаточной степени могла радоваться тому, что уцелела, чтобы не отказывать себе в маленьких удовольствиях.
Протянув руку к разноцветным флакончикам, стоявшим на краю ванны, она отвинтила первую попавшуюся крышку и осторожно понюхала содержимое.
Калеб как раз поднимался по лестнице, когда в ноздри ему ударил восхитительный запах, хлестнувший по лицу подобно мокрому полотенцу.
Облако пара и волшебных ароматов вырвалось из ванной и окутало его. Свежие запахи огурцов, дыни, абрикоса, клубники, смешанные и переходящие друг в друга.
У него закружилась голова. Как будто в парфюмерном отделе супермаркета взорвалась бомба.
Калеб откашлялся.
– Мэгги?
– Я здесь. – Ее хрипловатый голос долетел до него из-за приоткрытой двери ванной комнаты.
Проклятье, он и сам знал, что она там. Мокрая. Обнаженная… Беззащитная и уязвимая, напомнил он себе.
– Тебе… э-э… ничего не нужно?
– Нужно.
Он подождал.
Ничего.
Калеб медленно выдохнул. Ладно. В конце концов, он уже и раньше видел ее голой. Совсем недавно. И пусть голос ее похож на ожившую мечту каждого нормального мужчины, а пахнет от нее так, что можно забыть обо всем на свете, это еще не причина, чтобы терять голову или самообладание.
Он сунул руки в карманы джинсов, как делал всегда, когда подходил к месту преступления. Только не касайся ее.
– Отлично. Я иду.
Дверь была открыта, поэтому он просто вошел внутрь. Мэгги лежала голая в ванне, влажные пряди волос рассыпались у нее по плечам, а из мыльной пены выглядывали кончики груди.
– М-м, да… – Он с трудом сфокусировал взгляд на ее лице, стараясь не смотреть ниже. – Должен сказать, ты выглядишь намного лучше.
Щеки у нее раскраснелись, а коленки поднимались из океана пены, как два розовых островка.
– Мне и в самом деле лучше.
Она повела плечами, и на мгновение ее грудь вынырнула из пенных пузырьков.
Он замер и глядел на нее во все глаза, ощущая себя полным идиотом. Да еще и возбужденным идиотом.
– Что тебе нужно?
– Мне нужно вернуться на пляж, – ответила Мэгги. – Ты отвезешь меня туда?
Калеб отрицательно покачал головой. Осмотрительность и осторожность все-таки сумели пробиться сквозь окутывавший его благоуханный, пронизанный желанием туман.
– Уже слишком поздно.
– Ты даже не представляешь, насколько прав во всех смыслах. – Ее пухлые губы изогнулись в горькой усмешке, но она тут же справилась с собой. – Тем не менее мне надо съездить туда.
– Зачем?
Во взгляде, который бросила на него Мэгги, явно читался вызов.
– Это имеет какое-то значение?
– Может быть. – Калеб вспомнил, как отчаянно она сопротивлялась, как рвалась к костру. Она ему не доверяла. И он должен был сделать так, чтобы она научилась верить ему. – Что ты надеешься найти на пляже, Мэгги?
– Теперь уже ничего.
– Тогда почему…
Она встала. Пузырьки пены и струйки воды, устремившись вниз по ее телу, срывались с кончиков груди, скользили по бедрам, стекали по роскошным длинным ногам.
– Ты не подашь мне полотенце?
Внезапно Калеб ощутил, что язык больше не помещается у него во рту. Джинсы в паху вдруг стали слишком тесными. Не в силах выговорить ни слова, он схватил полотенце, лежавшее на краю раковины, и протянул ей.
Мэгги завернулась в него, заправив кончик в ложбинку на груди.
– Если ты не отвезешь меня, я сама найду туда дорогу.
Он настороженно прищурился.
– Я отвезу тебя.
Нет причин отказывать ей, решил Калеб, особенно после того, как он сам осмотрит место преступления. Быть может, вновь оказавшись на пляже, на том месте, где на нее напали, Мэгги сумеет вспомнить что-
