От испытываемой боли она закрыла глаза. Да, он хотел.
«Твоя кровь и мое семя, для спасения моего народа», — говорил он.
Он не лгал ей. Возможно, было бы легче, если бы он лгал. Поскольку теперь она не могла найти утешение даже в гневе. Она не могла обвинить его в том, что он ее обманул.
Она сама себя обманула.
Дрожащей рукой она положила лопатку обратно на стол. Ей нужно время все обдумать до того, как она снова увидит его.
— Куда Вы идете? — юный голос Йестина настиг Люси у потайного выхода из крепости.
Люси окинула страждущим взглядом пространство за стенами замка, где зеленый склон спускался, теряясь в саду, устремляясь к горным вершинам и гребням. Скалы поднимались из торфяников как киты на поверхность океана. Горные хребты мерцали в лучах полуденного солнца. Она хотела быть там. Она хотела уйти подальше от башен и ожиданий, которые давили на нее так, что было трудно дышать.
Она повернулась и сдержанно улыбнулась Йестину, как учитель ученику.
— На прогулку.
Йестин нахмурился.
— Я думал, что Вы пошли обедать.
Она сглотнула, горло саднило.
— Я не голодна.
По крайней мере, это было правдой
Взгляд мальчика скользнул по ней и задержался на Мэдэдхе, сидящем рядом с ней, высунув язык.
— Я пойду с Вами.
— Нет, — резко сказала Люси. Слишком резко. Бурлящие в ней чувства грозили вырваться наружу. Ей отчаянно хотелось сбежать из этого места. От этой боли. — Со мной все будет в порядке. У меня есть Мэдэдх.
Лицо Йестина застыло с невероятно взрослым выражением. И затем она вспомнила. Он только выглядел как подросток.
— Собака не защитила Вас от нападения Го.
Нет, она сама себя защитила.
— Со мной все будет в порядке, — повторила Люси. Семейный девиз Хантеров, используемый, чтобы хранить секреты и отвергать заботу. Она нахмурилась, любопытство на мгновение преодолело ее страстное желание сбежать. — Сколько же ты видел, шпионя со стены?
— Достаточно, чтобы знать, что Вы не должны блуждать в одиночестве вне этих стен.
Его беспокойство было искренним и трогательным.
— Конн сказал, что я здесь в безопасности.
— Вы все еще можете заблудиться или вывихнуть лодыжку. И тогда я попаду в неприятности. Я не могу позволить Вам уйти.
Она вздернула подбородок.
— Ты не сможешь меня остановить.
Йестин усмехнулся ей, усмешкой мальчика: дразнящей, дерзкой.
— Хотите проверить?
Гм, нет. Не смотря на жилистое тело, он был так же высок, как и Люси, а компактная мускулатура наводила на мысль о бегуне средней школы.
— Сколько тебе лет? — спросила Люси.
Еще одна усмешка.
— Я скажу, если разрешите мне пойти с Вами.
Она моргнула. Он что… Мог ли он флиртовать с ней? Это было осложнение, не нужное никому из них.
Но его дружелюбная улыбка бальзамом пролилась по ее оскорбленному эго.
— Хорошо. Мне не так уж интересно, — сказала Люси и направилась вниз по склону.
Мэдэдх рыскал впереди, длинный мохнатый хвост мягко раскачивался, как флаг позади велосипеда. Ветер растрепал Люси волосы и всколыхнул высокие сорняки в саду. И принес насыщенно-сладкий аромат яблок.
Йестин шел рядом с ней, на расстоянии шага.
— Мне было двенадцать лет, когда принц привел меня в Убежище.
Это ее заинтересовало.
— Конн привел тебя?
Йестин кивнул.
— Он заплатил моему отцу золотом.
— А что думала об этом твоя мать?
— Я не знаю. Моя мать — селки, — он покосился на нее. — Как и Ваша.
— Но… Разве ты не видел ее после того, как приехал сюда?
— Нет. Я был ей не нужен, — просто объяснил он. — Она зачала меня в человеческом обличье, так что она не могла уйти в море все время, пока была беременна. Она отдала меня отцу, как только они смогли найти кормилицу. Я не помню ее и сомневаюсь, что она помнит меня.
Как Конн, с болью в сердце подумала Люси. Бедный мальчик. Бедные потерянные мальчики.
— Должно быть, тебе было трудно покинуть отца.
Йестин пожал плечами.
— Он начал жалеть, что потерял меня, когда я стал достаточно взрослым, чтобы помогать на ферме. Но мой лорд дал ему достаточно золота для того, чтобы нанять много людей.
Они пробирались через садовую траву, переплетенную усами дикой земляники и украшенную крошечными синими и белыми цветами. Фрукты все еще висели на нижних ветках, темные как гранаты, золотые как луна, и под каждым деревом кольцо из упавших от ветра плодов, лежащих словно ожерелье.
— Я имею в виду, должно быть, это было эмоционально тяжело для тебя, — сказала Люси.
— Я не мог остаться, — сказал Йестин.
— Почему нет?
— Я был близок к своей первой трансформации, — он поднял голову, чтобы посмотреть на собаку, несущуюся из-за деревьев вверх по склону на противоположной стороне. — В первый раз это тяжело, даже когда ты подготовлен. Нужно восстановить свой кожный покров изнутри. Это больно. Будто тебе вырывают кишки.
— Но ты же не обязан трансформироваться, — вырвалось у Люси прежде, чем она смогла остановиться.
Легкие сжались в груди. Сердце сильно заколотилось. На мгновение она снова почувствовала себя четырнадцатилетней беглянкой на захудалой бензоколонке за пределами Ричмонда, выворачивающейся наизнанку в грязный толчок придорожного туалета, умирающей на холодном кафельном полу.
Йестин повернулся и всмотрелся в нее суженными золотистыми глазами.
— Конечно, обязан. Все селки трансформируются. Мы не можем это изменить. Это — наша природа.
Люси вынудила себя вдохнуть. Все селки трансформируются.
Она не была селки.
Они поднимались на холм вслед за Мэдэдхом, который уже взбирался по камням на скалы. Благодаря подъему, растянулись утомленные мышцы ее бедер, ослабло напряжение в подколенных сухожилиях. Солнце лилось вниз словно мед, ярко очерчивая тени. Легкий ветерок донес едва уловимый след дыма утренних костров.
— Значит вам нужно, чтобы кто-то был с вами? — спросила Люси.
Йестин кивнул.
— Это помогает при трансформации. И после нее. Трудно противостоять притяжению моря. В первый раз в море наставник необходим, чтобы помочь найти дорогу назад.
