Сообщение о том, что нужны шатры и палатки было воспринято на ура, пока ткачихи не поняли всю глубину коварства бизнесмена. На переработку поступала по-прежнему лишь мужская часть собранных растений конопли, а из такого сырья можно сделать только очень грубую ткань. Николай Семёнович, однако, всеобщую ненависть стойко переносил, и даже подтвердил, что хорошего для одежды сырья не будет, пока не появится достаточного количества шатров и палаток.
Тяжко вздыхая, Хоменко с Путтером надрывались над жестью две недели, имея ещё и по два помощника. Бригаде поручено было сделать два алюминиевых бёрдышка для ткацких станков. Предполагалось получать ткать шириной в сто двадцать сантиметров. Трудиться механики взялись лишь после того, как Лев Сикорский за два дня сделал деревянный образец, который уже вовсю дамами использовался.
– Ох, похоже, использование металла на текущем технологическом уровне было ошибкой, – выдохнул Ицхак, утирая пот со лба. Он уже разделся до пояса, и все его туловище блестело даже при тусклом освещении, присутствовавшем в бараке.
– Да, вытачивать отверстия камнями – это работа на большого любителя, – ровным голосом ответил Николай, продолжая сосредоточенно ковырять кусок алюминия.
Сколько бы на нем не лежало работы, он никогда не доводил себя до перенапряжения, чтобы аккуратность не страдала. Хотя он получал от процесса больше удовольствия, чем от результата, делать то же самое второй раз желания не было, да и металл испортить нельзя. Человеко-часы хоть и ценный ресурс, но восполняемый, а про металл пока того же самого сказать было нельзя.
Ещё несколько человек делали бёрда вдвое меньшего размера, но эти умельцы использовали пластмассу. Они же изготавливали челноки, представлявшие из себя узкие пластины с вмятинами по узким сторонам.
Станок для широкой ткани представлял собой раму шестиметровой длинны, а вот узкие станки делались двухметровыми. В палки узких концов рамы набили деревянных гвоздей. Каждая нить основы привязывалась к гвоздю и продевалась в бёрдо. Второй коней нити так же привязывался к гвоздю, но уже на противоположной стороне станка. Примитивная конструкция предполагала фиксированную длину ткани. Более сложными агрегатами решили пока не заниматься. На одну лишь заправку широкого станка у двух человек уходило несколько часов. Ткали на широком станке тоже вдвоём, а на узком справлялся один человек.
Широкая ткань должна была идти на палатки и паруса, а узкую предполагалось пустить на одежду.
Шатры и палатки были опробованы в ближайшей охоте на очередных бизонов – стадо на этот раз двигалось по противоположному берегу реки с севера на юг. Животные неторопливо шли большой бурой тучей в двух километрах от базового лагеря, не собираясь тратить накопленный жир на суетливую беготню. Река частично покрылась льдом, и Гарик запретил использовать трапы, чтобы не порвать штатные плавсредства. Поэтому поселенцы, вооруженные не столь давним опытом Хэнка, по-быстрому сделали несколько деревянных плотов из стволов деревьев. Только поселенцы уже не скрепляли бревна деревянными стержнями, а туго связывали их конопляными веревками. У самого берега плоты работали как ледоколы.
Охотники шли некоторое время параллельно стаду, постепенно сближаясь с животными. Затем, люди разом атаковали и завалили сотню голов. Тем временем группа поддержки установила лагерь с тем, чтобы оттащить туда туши, что и было сделано совместными усилиями половины племени. Теперь, когда выпал снег, можно было не бояться, что мясо протухнет, и люди решили сохранить всю добычу. Охотники жили в шатрах и активно занимались разделкой туш, стараясь не делиться с подтянувшимися на запах крови хищниками. Мясо, жилы, мочевые пузыри и шкуры доставлялись на плотах в основной лагерь, а новая смена покидала лагерь и отправлялась на заготовку.
Нехватку теплой одежды приходилось учитывать. По сути, меховая одежда доставалась участникам лишь на время переправы, да на перетаскивание частей животного в шатер. А в шатрах топили, и заготовители, разделывающие мясо, сидели без шуб, лишь в куртках и свитерах.
За день всех убитых животных подтащили к этому временному лагерю, а заготовка мяса заняла несколько дней.
Линг приняла участие на третий день и выбрала такую смену, чтобы поехать без ночевки. Одежда, которую она взяла с собой из цивилизации – а она не взяла практически ничего – давным-давно вышла из строя, а для нынешней погоды не подходила и в свои лучшие времена. Пришлось что-то взять взаймы с совершенно неясными представлениями о том, чем и когда она будет возвращать долг. Запасливые женщины сотни раз поблагодарили судьбу за то, что устояли против призывов своих мужей ополовинить чемоданы, и сейчас у людей было хоть что-то, чтобы продержаться до появления первых тканей на одежду.
За несколько часов работы с мясом, молодая женщина покрылась кровью с головы до пят, включая ту самую чужую одежду. Отдали ей, конечно, не самое тёплое, поэтому девушка мерзла и жалась поближе к огню, отчего глаза разъедало дымом. Честно говоря, эта проблема преследовала ее весь последний месяц – было холодно, и переводчица всегда старалась держаться ближе к дающему тепло огню, а в глаза летел дым. Уже казалось, что дым стоит в глазах всегда, даже когда она гуляет под редкими лучами теплого солнца или лежит в бараке, где труба выводит дым на улицу.
Хорошо, что на обратный путь выделили шубу с капюшоном. Мясо, шкуры и прочее разложили по центру плота, а люди расселись по краям. Линг ехала на небольшом плоту, где помимо мяса умещалось всего лишь шесть человек, и всем приходилось грести. Можно было ещё на некоторое время задержаться у охотников, но она сбежала, сославшись на необходимость следить за образцами в лаборатории. Начинающего химика посадили с левой стороны по центру, между двумя более тяжелыми соплеменниками – Иваном и Павлом. С другого края расположились Семен, Виктория и Константин – гончар.
Люди подгребали немного против течения, чтобы прийти как можно ближе к поселку. Вероятно, в верховьях река хорошо подмёрзла, но потом что-то случилось и сейчас по воде шли тонкие, но увесистые за счёт большой площади льдины. Плот от них уворачиваться успевал не всегда. И вот один из толчков оказался слишком сильным, плот закрутило. Дерево буквально вылетело из-под Линг, и девушка оказалась в ледяной воде, причем две ледышки сомкнулись аккурат между ней и плотом, затрудняя спасательную операцию. Шуба, штаны, майка, кофта, обувь начали намокать, шевелиться в воде было очень неудобно и тяжело, а холодно было так, словно тебя тыкают бесконечным количеством металлических игл со всех сторон. Китаянка истошно закричала. Она пыталась барахтаться, но вода, захватывая все больший объем одежды, тащила незадачливую путешественницу вниз.
– Держи! – крикнул Иван, и протянул ей весло поверх двух льдин. Девушка попыталась ухватиться за дерево, но кисти рук уже успели подмерзнуть и не слушались. К тому же лёд ломался, а его острые кромки больно били по голым частям тела. Лопасть просто выскользнула из рук.
– Греби к ней! Греби! – орал Семен, пытаясь разогнать льдины своим веслом.
Константин, Виктория и Павел тут же сделали судорожный глубокий гребок, но Павел в панике перепутал направление, и плот закрутило еще раз. Передняя часть плота оттолкнула одну из льдин, загораживающих подход, следующий гребок все сделали уже как надо. Наконец, китаянка закинула руки на борт, и Павел с Викторией втащили страдалицу, слегка покарябав об брёвна.
– Вика, раздевай ее догола! – скомандовал Павел. – Мужики, помогайте. Виктория послушно начала стягивать шубу, а Семен снимать лапти. Переводчица поначалу упиралась.
– Что??? Да вы рехнулись? Холодно же!
– Потом наденем на тебя мою шубу, – пояснил Павел. – И мои лапти. И еще одна бы шуба нужна. Ваня, давай свою! – попросил москвич, оценив, что у них двоих, как у туристов, нижняя одежда получше, чем у остальных. Но потом передумал:
– Нет, лучше не так. Вика, вы с Линг переберетесь поближе к середине плота и завернетесь вдвоем в две шубы – мою и твою… Да отложи ты вещи Линг подальше! А мы уж сами как-нибудь догребем.
Китаянку быстро упаковали в шубу Павла на голое тело и в его же мокасины. Сам москвич остался только в лаптях, которые использовались как калоши, чтобы не резать меховую обувь об лёд и камни. Затем
