— Я позволяю.
Таванн все слышал и, подбежав, сказал:
— Государь, я очень сочувствую этой Сабине Даже и был бы рад исполнить приказания, какие вам угодно будет дать.
— Хорошо, виконт. Пусть сейчас заложат одну из моих карет, пусть эта дама в нее сядет и под хорошим конвоем отправится в Сент-Аман. Она привезет Сабину Даже и поместит ее в том доме, который я занимаю в Колоне, — комнату ей отведет Бине.
— О, государь… — вымолвила Арманда, поднимая сложенные руки к королю.
— Пейрони! — позвал Людовик XV.
— Государь… — ответил хирург, подходя к королю.
— Поезжайте в Сент-Аман.
Пейрони не тронулся с места.
— Государь, — сказал он просто, — я оставлю вас только после сражения, до той минуты я не потеряю вас из виду ни на одну минуту.
Король улыбнулся: он понимал всю преданность, заключенную в этом упорстве хирурга, в минуту опасности не желавшего расстаться с ним.
— Эта молодая девушка больна, — продолжал Людовик XV, — ей нужна помощь.
— Она получит ее: я прикажу одному из моих помощников ехать в Сент-Аман с этой дамой.
Король одобрительно кивнул.
— Любезный Таванн, — сказал маршал, — если вы хотите заняться этим делом, потрудитесь выбрать конвой из легкой конницы, которая стоит у входа в Колон, прибавьте трех лейб-гвардейцев и сержанта, который сядет на запятки кареты, — из тех, которые в эту ночь дежурят в доме короля. Они знают пароль на эту ночь.
Таванн ускакал галопом. Король послал дружеский жест рукой окружавшим его, потом поехал с дофином, маршалом и провожавшими его вельможами по улице, начинавшейся у моста.
— Да здравствует король! — тихо промолвила толпа.
Все стояли неподвижно, провожая взглядом короля со свитой, исчезнувших в темноте. Арманда и Урсула радостно обнялись.
— О-о! — воскликнула Арманда. — Как подходит королю название Возлюбленный.
— Вы едете?
— Сейчас же.
— Милая бедняжка Сабина! Это будет для нее утешением.
— Да, и притом, я боялась оставить ее там.
— Она так больна!
— Не только поэтому.
— А почему еще?
— Сегодня утром, когда я оставила Сабину, я встретила человека такой скверной наружности, с таким свирепым лицом, что я испугалась. Этот гадкий человек не спускал глаз с дома Сабины Даже.
— Что же это за человек?
— Не знаю, но у меня сердце сжалось при виде его.
— К счастью, вы едете в карете короля, опасности нет.
— И к тому же, у меня будет конвой.
— Которым буду командовать я, — произнес голос.
— Ах, господин Фанфан!
Это действительно был сержант, вышедший из-под деревянного навеса, под которым он до сих пор скрывался.
— Вы были тут? — спросил Рупар.
— Да, но я сегодня дежурный в Колоне и убежал полюбезничать с милыми парижанками. Если бы маршал меня увидел, он узнал бы меня, а если бы он меня узнал, то наказал бы. Я знаю маршала, и он меня знает. Он готов был бы определить меня в резерв в наказание. Фанфан-Тюльпан в резерве в день сражения!.. Нет, вы знаете, я предпочел бы проглотить свою саблю.
— Так вы спрятались?
— Да, а теперь, когда его величество с маршалом уехали, я побегу к посту, вскарабкаюсь на запятки кареты и буду командовать конвоем. Я поеду за девицей вместе с вами, мадам Арманда, и если вдруг мы встретим на дороге этого человека, похожего на сердитую кошку, о котором вы говорили, я быстренько зарежу его, как того цыпленка, которым мы угощались сегодня.
Закончив говорить, Фапфан-Тюльпан сделал пируэт, стал в третью позицию и исчез в темноте.
XVI. НОЧНАЯ ПРОГУЛКА
Король со свитой ехали шагом. Правый рубеж леса Барри был защищен двумя редутами. Фонтенуа также был прикрыт многочисленными редутами.
— Въедем в лес, — сказал Людовик XV.
Маршал показывал дорогу королю. Они ехали среди спящих солдат. Офицеры и солдаты спали в мундирах, в полном вооружении, положив руку на ружье или на шпагу, кавалеристы лежали на траве, а лошади были привязаны к пикетам перед ними. Артиллеристы храпели на лафетах своих пушек, а ядра лежали у их ног. Работники инженерного корпуса, основанного Вобаном шестьдесят лет назад, спали на земле, в вырытых траншеях, со своими инструментами в изголовье. Там и сям виднелись палатки генералов. Ночь была темная, тишина царила в этой части леса. Вдруг раздался легкий шум.
— Кто идет? — закричал голос.
Дуло мушкета заблистало в темноте. Маршал сделал знак королю и дофину оставаться неподвижными, не отвечать и продвинулся на два шага вперед.
— Кто идет? — повторил тот же голос.
Послышался звук взводимого курка.
Маршал, по-прежнему не отвечая, ехал вперед…
— Кто идет? — произнес голос в третий раз.
Дуло мушкета быстро опустилось, нацелившись в маршала.
— Офицер, — ответил Мориц.
— Стой! Если вы сделаете еще шаг, будь вы сам маршал, я пошлю вам пулю в лоб.
Не опуская ружья, грозное дуло которого все еще было направлено в маршала, часовой громко позвал:
— Сержант!
Появился сержант с четырьмя солдатами, держащими ружья наизготовку.
— Подъезжайте! — скомандовал сержант.
Маршал подъехал и сбросил свой плащ.
— Монсеньор! — вскричал сержант и тотчас отдал честь.
Французские гренадеры сделали то же самое. Часовой, неподвижно стоявший на своем посту, тоже отдал честь. Король, дофин, принц Конти, д’Аржансон подъехали. Маршал остановился перед часовым и пристально на него посмотрел.
— Если бы я не ответил в третий раз, ты выстрелил бы?
— Да, монсеньор, — ответил гренадер без колебаний.
— И убил бы меня?
— Да, монсеньор!
— Хорошо! Как тебя зовут?
— Ролан Даже.
— Ролан Даже! — повторил король, подъезжая.
Молодой гренадер вздрогнул и прошептал:
