только введением социалистического хозяйства, когда государственное планирование может показать свою полную силу, можно было уничтожить капиталистические кризисы и добиться такого быстрого развития народного хозяйства, какое наблюдается у нас. Отрицать, что плановость в нашем народном хозяйстве есть осно»-ное и сильнейшее звено нашего хозяйства, ставящее нас на голову выше любой капиталистической страны, является полной нелепостью.
Те исключительно широкие возможности для планирования, которые дает социалистический строй, конечно, должны быть использованы для организации нашего научного хозяйства и явиться в будущем основным
фактором нашей научной мощи. Но методы планирования для научной работы должны быть совсем иными, чем те, которые применяются в других областях паше-го хозяйства.
Но пока что у нас с планированием научного хозяйства очень скверно, даже хуже, чем в некоторых капиталистических странах.
Для сравнения возьмем хотя бы Англию, которую я лучше всего знаю. В капиталистической Англии наука развивается вовсе не произвольно, исследования возникают отнюдь не спонтанно, хотя [наука] планируется больше не непосредственно, [не] прямым путем, но, как это характерно для капиталистических стран, известным давлением капитала, сообщающим ей желаемый уклон развития.
Таким образом, в Англии, в тех областях точных и технических наук, с которыми я знаком, образовалась вполне определенная система. Схематизируя ее, можно следующим образом определить разделение функций между ее научными учреждениями, которые представлены тремя основными типами.
Один тип — это заводские, промышленные лаборатории. Их задача — разрабатывать более усовершенствованные или новые типы машин, испытывать и разрабатывать технические процессы и пр. Эти лаборатории находятся при больших предприятиях или это лаборатории ассоциаций. В последнем случае ряд мелких заводов (например, ткацких фабрик) собираются в одну большую ассоциацию и создают крупную лабораторию, на которую обычно правительство отпускает субсидию в размере 50% ее стоимости. Так обслуживаются мелкие предприятия, каждому из которых в отдельности не под силу было бы завести собственную лабораторию.
Другой тип представлен рядом правительственных лабораторий. Наиболее крупная из них — это Национальная физическая лаборатория в Теддингтоне. Надо сказать, что Теддипгтонская лаборатория размером с городок, штаты ее свыше 1000 научных сотрудников и по бюджету она крупнее нашей Академии наук. Разбита она на 8 больших отделов: физический, электрический, радиотехнический, метеорологический, инженерный, аэродинамический, металлургический и судостроительный. Руководится она под непосредственным наблюдением Королевского общества.
Лаборатория эта заполняет целый город, имеет несколько аэродинамических труб, 2 больших бассейна для испытания судов, мощные высоковольтные установки и т. д. Задача этой лаборатории — выполнение, как у нас говорят, «договорных работ» как для промышленности, так и для частных лиц, какого бы характера эта работа ни была. Но эта работа обязательно должна принадлежать к числу тех, которые имеют определенное решение, т. е. [таких], например, как проверка сопротивления корпуса корабля при прохождении в известных условиях плавания, исследование потребления пара по соплам паровых турбин, испытание какого-либо материала и т. д. То есть эта лаборатория является как бы большим, многообразным измерительным прибором, к помощи которого может обращаться любая отрасль промышленности.
Кроме Теддингтонской национальной лаборатории существуют еще такие самостоятельные лаборатории с аналогичными функциями, как: 1) строительная лаборатория; 2) химическая лаборатория; 3) лаборатория пищевых продуктов; 4) лесная лаборатория; 5) дорожная лаборатория; 6) топливная лаборатория; 7) геологическая; 8) радиотехническая и др.
По физиологии, медицине, мореплаванию и другим дисциплинам также существует ряд лабораторий.
Наконец, третьим типом лаборатории является научная лаборатория при институте или университете, в задачу которой входит развитие теоретических знаний; подобные лаборатории часто субсидируются правительством. Такой, например, является Кавендишская лаборатория при Кембриджском университете; аналогичные лаборатории существуют при университетах Манчестерском, Оксфордском, Глазговском, Эдинбургском, Лондонском, Дублинском, Бристольском, Лидском, Абер-динском и др. Эти лаборатории производят научно-творческую работу как в области науки, так и в области техники, т. е. решают научные проблемы, безотносительно непосредственного их практического применения, а также готовят и квалифицируют кадры для всех других лабораторий.
Вот Вам система, с известной стройностью созданная в капиталистической стране. Конечно, она уродуется взаимной конкуренцией, секретничеством, скрыванием друг от друга результатов, отсутствием единого
планирующего руководства и прочими явлениями, которых в нашей стране не должно быть.
Теперь сравним с тем, что есть у нас.
В распределении функций лабораторий, их тематики у нас существует полный кавардак, если мягко выразиться. Если жизнь страны ставит даже крупную задачу, то неизвестно, какое научное учреждение долншо ею заниматься. Лаборатории Физического института Академии наук занимаются такими вопросами, как определение беременности кобыл, или же подбирают наиболее подходящую структуру ниш для Дворца Советов; наши высоковольтные лаборатории рассеяны по всей стране и ведут свои работы изолированно друг от друга; наши криогенные, холодильные лаборатории (мне с ними пришлось познакомиться, так как их тематические планы присылают мне на отзыв) работают в условиях чрезвычайной оторванности друг от друга, они повторяют одни и те же работы, будучи распределены в самых разнообразных ведомствах, частью при заводах, частью даже в электротехнической промышленности. Вопросы эталонирования измерений, за исключением самых элементарных, как меры длины, веса и температуры, которыми занята Палата мер и весов, решаются где угодно и как угодно. Одна из лабораторий МГУ, например, занималась [такой] совершенно элементарной и рутинной работой, как определение коэффициента теплопроводности разных специальных сталей, что с легкостью могло быть выполнено на стандартных установках неквалифицированными сотрудниками в лаборатории типа английской Теддингтонской. Вместе с тем институты Наркомтяжпрома, как, например, Ленинградский физико-технический, занимаются самыми теоретическими и ведущими проблемами физики, как расчленение атомного ядра.
Все упомянутые проблемы важны и нужны для страны. Я вовсе не хочу умалять их достоинств; приведенные примеры показывают лишь то, что наши пока что скромные научные силы при тех сравнительно небольших средствах, которыми мы еще располагаем, используются крайне беспорядочно и нерационально. Нет порядка, плана, системы. Поэтому люди и оборудование используются плохо.
Вот здесь-то как раз и необходимо планирование, вот тут-то оно и будет наиболее существенным.
Весь вопрос в том, кто у нас в Союзе должен заниматься приведением всего научного хозяйства в порядок и набрасывать план его развития?
В Англии, например, имеется полуминистерство (по-нашему, комитет, как, например, Комитет по высшей школе), при котором состоит научный совет из выдающихся ученых страны. Этот совет решает, куда направить отпускаемые государством средства и как планировать по крайней мере ту небольшую часть научной жизни страны, которая непосредственно от государственных субсидий зависит, и в каком направлении оказывать давление на промышленные лаборатории, которые от этих субсидий зависят частично.
При нашей структуре наш контроль над развитием научной организации, конечно, может быть более полным и действенным. Но кто его должен осуществлять? Единственная организация, которая для этого у нас существует, это, мне кажется, Академия наук СССР.
Такое планирование она может осуществлять всевозможными путями: идеологическим воздействием, финансовым контролем, премиями работникам Академии наук и т. д. Это должно было бы являться одной из основных задач Президиума Академии наук, которому уже, конечно, не оставалось бы времени на те мелкие вопросы, которыми он преимущественно занят' теперь.
Между прочим, тот устав нашей комиссии, который был принят прежде, и предусматривал полную ответственность «Техснаба» перед комиссией с тем, чтобы Президиум утверждал только годовой отчет и финансовые планы, мне кажется, должен был бы приветствоваться Президиумом. Это разгрузило бы его работу от мелких вопросов и таким образом дало бы ему больше времени и энергии для того, чтобы
