значительной мере поднял этот вопрос у нас в Союзе как по производству кислорода, так и по освещению важности его применения в ряде отраслей промышленности. Нет никаких оснований думать, что это есть неправильное направление, и только люди, не умеющие глядеть вперед, могут поступать так, как поступают эксперты комиссии Сабурова. Узкий, деляческий подход, стремление действовать наверняка, подражательно уже погубили у нас не одно новое дело. С таким подходом к новому, в какой бы области работы оно у нас ни проявлялось, оно рано или поздно будет обречено на гибель. Недаром у ряда наших научных работников опускаются руки. Если нашим критерием всегда будет только то, что сделано и апробировано на Западе, и всегда будет пересиливать боязнь начинать что-нибудь свое собственное, то судьба нашего технического развития — «колониальная» зависимость от западной техники. Может быть, нам кое-чему в этом направлении следовало бы поучиться у англичан. Англичане говорят: «British is the best[152]». Находясь в Англии, я пытался им возражать, я им говорил: это лучше у французов, это — у американцев и т. д. Они отвечали: поскольку это наше, оно всегда для нас является лучшим. В этой утрированной постановке вопроса есть своя сила и логика. Может быть, в ней чувствуется английская надменность, но, хотя в нашем кредо «все заграничное лучше» и есть скромность, но оно обрекает развитие нашей техники на жалкое будущее.
110) И. П. БАРДИНУ 9 июля 1946, Москва
Вероятно, Вам будет интересно ознакомиться со стенограммой заседания 21 июня, которая была сделана одним из сотрудников института, участвовавшим в заседании.
Вы там найдете и свое выступление[153].
Несомненно, стенограмма производит «интересное» впечатление. Заседание можно, пожалуй, сравнить с боем быков. Во всяком случае, вначале, когда хотели во что бы то ни стало раздразнить «быка»[154]. Для этого, как известно, используют наемных пикадоров, матадоров и прочих молодцов. Бык при этой процедуре остается один. А по существу, это занятие, с точки зрения государственной, бессмысленное. Бык — полезное для хозяйства животное, и дразнить его могут только люди с извращенной психологией.
111) И. В. СТАЛИНУ 16 июля 1946, Москва
Я получил материалы, которые я ровно месяц просил у Сабурова. Из них следует, что эксперты работали нечестно и ввели в заблуждение членов комиссии. Об этом я подробно написал тов. Сабурову, копию прилагаю.
Это все еще раз подтверждает беспринципность назначенных экспертов, как об этом я Вам писал в самом начале.
Если бы не горесть, что авантюристам такого типа, как Усюкин, Герш, Гельперин и другим, у нас еще раздолье и что они вредят и частью губят развитие пашей передовой науки и техники, и если бы не убеждение, что выводить их на чистую воду — это долг нас самих (как правильно говорил мне Бардин, им надо морду бить), то я давно бы бросил все и занялся бы своим настоящим делом.
Кислородная проблема, как всякое новое и крупное начинание, может развиваться только [тогда], когда о нем по-настоящему заботятся. Я, конечно, верю в то, что я стою на правильном пути, я готов вовсю работать как ученый и брать на себя риск как человек, но этого еще мало, необходимо, чтобы мне верили как ученому и уважали как человека. Сейчас же, на заседании комиссии, меня, как человека и ученого, так оплевали Ваши министры, в особенности Малышев и Первухин, что у меня одно желание — подальше уйти и бросить работать с ними. Так работать бессмысленно.
Поэтому я решительно прошу Вас, хотя бы из уважения ко мне как к ученому, чтобы Правительство поскорее четко решило судьбу развития кислородной проблемы. Или надо смело и честно помогать, или просто меня полностью устранить от кислорода. Промежуточного решения не должно и не может быть[155].
112) С. И. ВАВИЛОВУ 12 февраля 1947, Николина Гора
Я очень жалею, что состояние моего здоровья не позволяет мне еще выбираться в город. Поэтому я решаюсь побеспокоить Вас письменно следующими личными просьбами.
Сейчас я обрел некоторое нервное равновесие и спокойствие тем, что занимаюсь теоретической гидродинамикой, которой я прежде интересовался и что Вы могли усмотреть, по-видимому, из посланной мною недавно в «Доклады» статьи[156]. Кроме того, я готовлю к печати свою книгу «Основы техники глубокого холода» и также ряд научных работ, уже сделанных мною прежде, но на подготовку которых к печати ввиду войны и занятости мне не хватало времени.
Просьбы мои таковы:
Прошу, чтобы в мое распоряжение был откомандирован мой личный ассистент С. И. Филимонов, у которого находятся материалы по моим прежним работам и помощь которого чрезвычайно облегчит подготовку моих работ к печати.
Как Вы знаете, ряд вопросов гидродинамики требует проверки уравнений путем налаживания простых экспериментов, и я был бы благодарен, если бы мне была предоставлена возможность получить некоторое количество приборов из института, чтобы я здесь, на даче, мог наладить с помощью моего ассистента несколько простых опытов, которые важны для продвижения некоторых вопросов, над которыми я работаю.
Моя книга «Основы техники глубокого холода» составит объем около 40—60 печатных листов. Половина ее уже написана, и я надеюсь, что она будет закончена к концу этого года, и я буду благодарен, если Академия найдет возможным включить ее в план своих изданий[157] .
Большое Вам спасибо за разрешение печатать в «Докладах» мою статью без сокращений.
113) С. И. ВАВИЛОВУ [Конец апреля 1947, Николина Гора]
Ваше письмо от 15 апреля 1947 г. с просьбой ко мне от редакции Юбилейного тома написать о моих работах о гелии я получил, оно ставит меня в затруднительное положение.
Решением Президиума от 20 сентября 1946 г., протокол № 23, сказано: «Наиболее актуальные современные проблемы физики в работах Института физических проблем не нашли своего отражения». Меня сняли с руководства института и лишили возможности продолжать те научные работы, о которых Вы просите меня написать, как «о Ваших работах, имеющих выдающееся значение...».
