Особи ничего не едят, поскольку вечно сидят на диете, только пьют зеленый чай и пощипывают салат «Весенний». Все это издевательство над желудком имеет своей единственной целью тщательное отслеживание мужского контингента – вдруг подвернется что-то стоящее? А вы думаете, они сюда есть пришли? Ага, щаз! Посиделки в ресторанах и посещение всех вечеринок в радиусе Садового кольца (плюс Рублево-Успенское шоссе) нужны, чтобы попасться на глаза подходящему «денежному мешку» вне зависимости от его семейного положения в тот момент, когда путь к его желудку (и кошельку) самый короткий.
Где-то с обеденного времени (кстати, лучшего для ловли женатиков) эти особи кочуют из одного модного заведения в другое и внимательно смотрят по сторонам. Кроме «GQ-бара» во время бизнес-ланча переполнены богатыми и очень богатыми мужчинами рестораны «Vаниль», «Марио», «Vogue-cafe» и «Галерея». Еще более приветствуются точки общепита в дорогих торговых центрах и гостиницах. Например, из японского «Самосана» в отеле «Рэдиссон-Славянская» открывается отличный обзор на фешенебельные магазины и их клиентов.
Когда потенциальные спонсоры разъезжаются по офисам (некоторые, кстати, сразу едут в ближайшие «нумера»), особи делают перерыв с целью сменить оперенье, чтобы быть во всеоружии к началу второй части Марлезонского балета – вечерней поклевке. А самые предприимчивые разъезжаются по дорогим супермаркетам, где, прогуливаясь между прилавками, внимательно изучают содержимое тележек одиноких мужчин, чтобы определить, насколько те богаты и есть ли у них семья…
Димыч проносится по «GQ-бару», распугивая почитателей товарно-горизонтальных отношений:
– Извини! Извини! Извини!
– Чмок-чмок-чмок! – мы облобызались.
– Как делишки? – Я приготовилась узнать свежие городские сплетни.
Димыч скорбно поджал губки:
– Ох, ничего не происходит, всю эту неделю был вынужден сочинять заметки по Гербовнику и Придворному календарю…
Димыч недавно ознакомился с «Мерзкой плотью» Ивлина Во, которая, как известно, является библией светских хроникеров, – и теперь говорит лишь цитатами оттуда. Следующий шаг – грозится начать самостоятельно придумывать светских персонажей. Я «за!» обеими руками. А вот того, что этот поклонник мировой классики прибежал всего на пятнадцать минут, из которых десять говорил по мобильному и шерстил глазами присутствующих, я одобрить никак не могу!
– Димыч!
– А?..
– Бэ, по шее получишь!
– А, что? У тебя все отлично, в Куршевеле – прикольно, а про твое выступление на Новый год уже все забыли.
– Что-что-что?! А ты об этом откуда знаешь? Тебя же даже в городе не было?..
Димыч делает загадочное лицо.
– Убью! – в ответ на это говорю я.
– Ну, мне Оля рассказала, – вновь поджимает губки Димыч.
– А она-то откуда знает? – изумляюсь я.
– Ей брат рассказал, он там был. Или кто-то из его знакомых там был и ему пересказал.
Мужики совсем разучились держать язык за зубами! Лучше бы они почаще выпускали его наружу с другой целью. Да-да, Игорь, к тебе это тоже относится!
Оля – моя самая старшая подруга и одновременно младшая сестра очень крупного нефтяника. И этот брат является для нее светочем жизни. А так как этот светоч берет от жизни все (включая кокаин и подружек-близняшек), то Олино представление о мужчинах, скажем так, не очень, и личная жизнь, увы, не складывается. В тридцать лет она еще одинока, и чтобы компенсировать затянувшийся целибат, завела себе йорк-терьера.
Премерзкое животное, я вам скажу. Помесь кошки с крысой. Но Оля его обожает и называет «сыночком», а его половые органы (внимание!) – куконьки. И я не шучу! Мало того, Оля таскает с собой «сыночка» всегда и везде, поэтому встречаться с ней теперь можно только в кафе «Пушкинъ», куда допускают мелкую животинку (у самого ресторатора-«пушкиниста» Деллоса – джек-рассел-терьер, если не ошибаюсь). Впрочем, йорки – популярная игрушка (даже у моей домработницы есть) и за животное уже не считается. Но такой спрос породил типично московское предложение – заводчики накалывают клиентов и подсовывают бракованный товар: с неправильным окрасом или с посторонними помесями. Но Оле, благодаря заоблачным связям ее брата, удалось найти производителя и чемпиона породы. И теперь этот чемпион трахает все, что ему напоминает сучку! Однажды даже пристроился к унтам одной блестящей поп- дивы. Я просто рыдала от смеха, но Оля обиделась за своего «сыночка» и чуть не растерзала поп-диву в унтах за ее визги. По-моему, «сыночек» – это единственный Олин недостаток.
В отличие от меня Оля провела две чудесные недели на Бали, а так как я тоже сверкала сгоревшим носом и скулами, то разговор вполне естественно зашел о солярии. Итак, если я загораю в солярии, то только в вертикальном, чтобы не оставалось специфических белых пятен (кто загорал в горизонтальном – знает, что я имею в виду). И обязательно надеваю купальник, как будто я загорала на пляже. К тому же косметолог мне сказала, что кусочки ткани хоть какая-то защита от онкологических заболеваний – и сверху, и снизу. А эта дурища загорает голышом и с пеной у рта доказывает, что так выглядит естественнее. Это загар-то из солярия естественный?! Да за километр видно, что ты облучилась под ультрафиолетовой лампой! В итоге сцепились чуть не до драки. Вовремя встрял официант с солянкой. Помолчали.
Оля закурила какую-то бездымную сигарету, покосилась на мою, обычную («сыночек» не переносит табачного дыма, гаденыш!) и спросила:
– Ну, а как твой, не лелеет прошлое?
Я насторожилась:
– С чего бы это?
– Ну, так как он мазохист, то, что ему устроила Анжелка, ему доставляло явное удовольствие.
– Хм, что-то не заметила, что он мазохист…
– Я не постель имею в виду, извращенка! Там он наверняка доминирует, – с железобетонной уверенностью сказала моя подруга.
– Меня терзают смутные сомнения: откуда ты это знаешь?
– Это опыт, детка. Поживи с мое и с моим, – Оля печально улыбнулась, – и тоже будешь иметь глаз- рентген.
– Меньше знаешь, крепче спишь! – парировала я.
– Только вот с кем хочет спать тот, с кем спишь ты, – вопрос.
– Ольга, ты хочешь мне что-то рассказать? – снова насторожилась я.
– Пока нет. Но если что узнаю, то расскажу. А пока будь внимательна, подруга. В этом городе любой мужчина чуть привлекательнее обезьяны – общественное достояние!
Я переполошилась! Вызвонила домработницу и попросила ее приготовить картофельные биточки (не поверите, любимое блюдо Игоря!). Сверилась со всеми книгами об отношениях, надела платье, надушилась ванилью, проверила, чтобы нигде не валялось мое нижнее белье и тампоны. Сижу, жду. Нервничаю.
О БОЖЕ! Вдруг меня пронзила, словно вертел куропатку, МЫСЛЬ: а если он захочет секса?! Я застонала: только не это!
Читатели светской хроники и светских романов считают, что мы здесь все утопаем в разврате. Трахаемся как кролики, меняем партнеров как перчатки, плюем на моногамность. Ага, щаз! В Москве секса нет.
Нет, он, конечно, где-то здесь есть. Среди бедных студентов, например, или среди рабочей молодежи. А чем им еще заниматься долгими зимними вечерами? Но у нас здесь, наверху, секса уже давно нет. НИКАКОГО. А откуда он возьмется, если с утра до вечера мы ходим за покупками, встречаемся с друзьями, сплетничаем, едим, лежим на кушетке у психоаналитика, едем к косметологу, просто стоим в «пробке». Да у меня после полного светского дня нет не просто сил, нет даже желания на лишние телодвижения! Да и что я могу получить от такого же утомленного рабочим днем, деловыми встречами и «разбором полетов» с
