1. Всевозможные ЖЭКи, ДЭЗы и прочие коммунальные образования, которые работают, когда ИМ удобно. Например, именно ранним утром в воскресенье нужно соскребать снег у меня под окном. Сразу отмечу, это было зимой, но до сих пор вспоминаю с содроганием.
2. Мало того! Даже проживая в привилегированной недвижимости и оплачивая коммунальные услуги по повышенным тарифам, вам не гарантировано хорошее и быстрое обслуживание. Прорвало трубу — а чего? Если никого не заливаете, подождете, пока наш сантехник до вас дойдет. Отключилось отопление — а потерпите, на улице всего минус пять. Сломался лифт — ну ведь никто не застрял, терпеливо ждите мастера. И так до бесконечности.
3. Соседи, которые живут как на необитаемом острове: включают телевизор на полную громкость, устраивают песни-пляски, среди ночи хлопают входной железной дверью так, что стены содрогаются, а в выходные начинают сверлить стены… И на все замечания обижаются, как будто у них денег просишь.
4. Пикники на обочине. Уж не знаю, с чем это связано, но практически круглогодично во всех дворах происходят сэйшны: или молодежь с визгами и писками распивает пиво, или старшее поколение в компании с водкой распевает песни народов СССР. И поделать с этим ничего невозможно! Даже если сэйшны продолжаются до четырех часов утра, милиция и не думает реагировать. Самые страшные дни — праздничные, из которых особенно выделяется Новый год.
5. Дети, играющие под окнами в хоккей зимой и в футбол летом. Абсолютно не обращая внимания на сохранность чужих стекол. Очень часто эти любительские матчи происходят под надзором родителей, которым тоже все пох! Единственное, что утешает, — у меня тут рядом стекольная мастерская, и разбитые стекла мне вставят быстро. Но все равно такие нервные срывы не для моей изысканной натуры.
6. А теперь выйдем за пределы двора. Даже зеленый свет светофора не гарантирует того, что вы в целости и сохранности доберетесь на другую сторону магистрали. Водители совсем с ума посходили: несутся на пешеходный переход, даже когда для них уже давно зажегся красный свет.
7. С другой стороны, пешеходы перебегают дороги, где хотят и когда хотят. Причем отлично видя, что на них несутся машины. Меня эта тяга к самоубийству так поражает, что иногда я стою на обочине, просто раскрыв рот.
8. В супермаркете, как минимум раз в неделю, стоя в очереди в кассу, я сталкиваюсь с пацаном, который типа, очаровательно улыбаясь, делает мне непристойное предложение: «Девушка, не пропустите ли меня вперед? У меня всего одна бутылка/пачка/буханка». А когда я начинаю рычать, как рассерженный амурский тигр, то слышу в ответ: «Ну вы же такая очаровательная девушка, пропустите, а?» Я просто офигеваю от того, что, во-первых, у кого-то хватило на такое наглости (очаровательная внешность — еще не повод!!!), а во-вторых, что за хамство? Почему нельзя постоять в очереди пять минут?! А самое любопытное, что с такими предложениями обычно обращаются представители мужского пола от семи до сорока лет. Никогда — старше и никогда — женщины. Интересно, с чем связана такая нетерпеливость? Как этих пацанов воспитали?!
9. Почти всегда, когда езжу в метро, вижу картину — пожилая мадам (изредка пожилой мужчинка) врывается в вагон, озирается в поисках свободных мест (их нет) и подваливает к первой же девушке с совершенно наглым приказом немедленно уступить место. Весьма нечасто девушки сопротивляются, но обычно покорно уступают. К своей чести, могу сказать, что ко мне не обращались ни разу, а пару раз я даже подбивала девушек-жертв к сопротивлению, злорадно мотивируя это тем, что вокруг куча молодых и здоровых парней, вот пусть они и уступают место.
10. Постоянно приходится быть на стреме: на кассах в супермаркете, в ресторанах, в салонах красоты, чтобы не накололи. Не пробили лишние продукты, не приписали лишнее блюдо или услугу, не продали бракованный товар, наконец. Мало того, что это считается нормальным, но, как только ты находишь ошибку, все так обижаются! Как будто это я их обманула, а не они меня…
В общем, продолжать этот список можно до бесконечности — меня раздражает все! Мне кажется, эта черная полоса не закончится никогда. Самооценка на нуле, прежние стимулы отказываются работать, перспективы весьма туманны, и я чувствую неумолимое приближение состояния, которое называется стресс.
Я не знаю, что мне делать и как себе помочь. Сколько можно бороться за место под солнцем, постоянно следить за своими словами и за своим внешним видом, вечно «быть и казаться». И всем плевать на то, чего тебе хочется на самом деле! Я устала, я не выдерживаю этот ритм.
Зазвонил телефон.
— Слушай, не могу до тебя дозвониться второй день! Что с мобильным? — это была Олеся.
— Я его разбила.
— Ааааа…
— О стену туалета, — уточнила я.
— Что, все так погано? — сочувственно спросила Олеся.
— Что, новости в нашем городе уже передаются со скоростью света? — парировала я.
— Да, Танька отзвонилась. Рекламодатели же первыми узнают о смене редакционной политики, — усмехнулась Олеся.
— Да у нас там не политика, а кровавая бойня!
— Ого! И сколько народу уже уволили? — заинтересовалась Олеся.
— Считая Ларису, троих. Но живые завидуют мертвым, — вздохнула я.
— Ты давай там, держись. А если что, приходи к нам, — любезно предложила Олеся влиться в ряды критиков партии и правительства.
— Спасибо, не надо, — я твердо стояла на своем.
— Ну, как знаешь. А то еще одна вакансия открылась — Кира нас покидает.
— Как, и она тоже?!
— Ага, — засмеялась Олеся, — в поисках новой жизни и секса без обязательств.
Лучший город Земли
Кира решила покинуть столицу нашей Родины ради дальней и теплой страны на берегу ласкового моря. Мертвого моря. Покинуть навсегда, ну, может быть, изредка приезжать, чтобы проведать родителей.
Поступок моей подруги вызывает у меня недюжинное уважение и сильную зависть. Еще бы! Вместо того чтобы сходить с ума от запредельного московского ритма, дышать выхлопными газами и просто биться за место под нашим жиденьким солнцем, она решила бросить все и получать удовольствие от жизни. Но все-таки я решила поостеречь ее:
— Кира, а как же этот… как его… палестинский экстремизм? — И сделала страшные глаза.
— Я же не в Палестину еду, а в Израиль! А там израильский милитаризм, — беззаботно ответила Кира.
— Кстати, о милитаризме. Тебе ведь не так много лет и придется служить в армии…
— Да я дни считаю до призыва! — с энтузиазмом перебила меня Кира. — Представляешь: вокруг куча клевых парней и все с «узи»!
— Но все-таки как-то…
