вы, священницы, не безчинствовали и по кабакам не ходили и исправляли бы пение церковное благочинно и не леностно по преданию св. апостол и св. отец и против сея памяти. А старостам поповским по мирским по приходским церквам дозирати почасту того церковного пения и тово в себе оплошку не ставити».
5
Рукопись импер. публ. библ. из собр. гр. Толстого, по описанию Калайдовича и Строева, № 258, а по нынешнему библ. каталогу: Отд. II, 21, № 33; л. л. 122—162. Московская память тиуну Монойлову 1636 года напечатана в Акт. Арх. эксп. Т. III, № 264.
6
Мат. для ист. раск. I, 97, 272 — 273. Забелина: Дом. быт рус. цариц, стр. 451.[7] Мат. V, 122.
7
Мат. V, 122.
8
Главы: 2, 20, 25
9
В этих видах Стефан Вонифатьевич позаботился, чтобы книга о Вере получила возможно быстрое и широкое распространение среди московского общества, чего он, как мы видели, и достиг: Книга о Вере раcскупалась в Москве очень быстра и для того времени в большом количестве экземпляров.
10
Л. 93.
11
Maт. для ист. раск. т. I, стр. 85, 91, 104, 109 — 110; т. V, стр. 122, 125, 220; т. VI, 197; т. VIII, 44.
12
Предшествовавшая переселению в Москву жизнь и деятельность Неронова подробно изложены нами в нашей книге:
13
Мат. I, 36, 80.
14
Частнеe эта деятельность кружка ревнителей подробно указана в нашей книге: Патр. Никон, стр. 117— 128.
15
Мат. I, 67. Нужно заметить однако, что Неронов представлял из себя некоторое исключение в среде провинциальных ревнителей в том отношении, что он признавал в церковных делах авторитетом восточных патриархов, хотя и не признавал нужды исправления Никоном наших церковных книг, чинов и обрядов. Подробно об этом будем говорить ниже.
16
В житии преп. Дионисия, архимандрита Троице-Сергиева монастыря, говорится, что иерусалимский патриарх Феофан отправился в Россию «наполняя всех мира и любве, о правой вер и о делах по евангелию Божию созидая, утверждая обои пределы т. е. великую Poccию и малую. К сему же соединяя укреплял единомудрствовати, о еже держатися старых законов греческого православия, и древних уставов четырех патриаршеств не отлучатися». Мы не можем точно указать, по какому именно частному случаю Феофан счел необходимым убеждать русских «единомудрствовати, о еже держатися старых законов греческого православия, и древних уставов четырех патриаршеств не отлучатися», в что именно в тогдашней русской церковной практике он находил несогласным с старыми законами греческого православие и другими уставами четырех патриаршеств. Нам известны только два действия Феофана в этом направлении. Когда он, направляясь в Москву, проезжал южною Русью, то нашел в тамошней церкви такой обычай: «в причащении святых и животворящих таин трикратное подаяние с отделением имен Божиих: Отец, Сын и Св. Дух числением». Феофан осудил этот обычай, как чуждый православной церкви и неблагочестивый (Арх. Юг.- зап. России, т. V, стр. 7). Но тот же самый обычай Феофан нашел и в Москве, почему он и обратился к Филарету Никитичу и государю, чтобы они уничтожили этот обычай, заменив его единократным подаянием святых даров, как это делается согласно у четырех патриархов. Настояния Феофана имели успех: «тамошний московский архиепископ, говорит он в окружной грамоте к южно-руссам, за благочестивым царем
