В 1885 году при очередном обыске была обнаружена «недозволенная» литература. За этим, естественно, последовали суровые дисциплинарные санкции, в частности, ряд семинаристов, среди которых числились наиболее способные ученики, был исключен из учебного заведения. В их числе оказался и Иосиф Лагиашвили — сын священника из Горийского уезда, который потом тщетно добивался своего восстановления. В ряду этих событий был и такой драматический эпизод: один из семинаристов — Сильвестр Джибладзе (с именем которого в дальнейшем оказалось связанным вступление молодого Сталина на революционный путь) дал пощечину ректору семинарии протоирею Чудецкому, вызвав этим поступком бурное одобрение своих товарищей. За это он был исключен из семинарии, осужден на три года штрафной военной службы.
Позднее, в июне 1886 года доведенный до отчаяния, Лагиашвили убил ректора семинарии протоиерея Чудецкого, который отличался особым мракобесием, неприкрытой ненавистью к Грузии и ее культуре. Событие это всколыхнуло весь Тифлис. Семинария была на несколько месяцев закрыта. Начальник Тифлисского жандармского управления доносил по службе, что тифлисская семинария находится в весьма неблагоприятном положении по сравнению с другими семинариями в России, а ее учащиеся часто выказывают антирелигиозный настрой мыслей и враждебность к России.
Недовольство учеников семинарии было порождено многими причинами. Прежде всего режимом, который царил в ней, непрерывной слежкой, издевательствами, которым подвергались учащиеся. К этому присовокуплялись и более серьезные мотивы, связанные с растущим недовольством в связи с ущемлением чувства национального достоинства, бесцеремонным процессом русификации не только самого преподавания, но и по существу всех основных сфер духовной жизни Грузии. Постепенно намечались и вызревали элементы и социального протеста как отражения общего для тогдашней Грузии компонента общественного развития. Можно сказать, что общественная атмосфера, царившая в Грузии в тот период, формировалась под непосредственным воздействием таких факторов, как национальный вопрос, или иначе говоря, рост национального самосознания; социальный вопрос и связанные с ним проблемы; комплекс проблем национально-культурного порядка; критика царизма с позиций либерального демократизма. Вообще все эти процессы развивались на самобытной почве Грузии, и вместе с тем они какой-то незримой нитью постепенно связывались с общими тенденциями развития общественной жизни Российской империи в целом. На всех этих аспектах мы остановимся позднее, рассматривая процесс приобщения молодого Сталина к идеям революционной борьбы против царизма. Сейчас же хочется подчеркнуть тот момент, что все указанные выше факторы в определяющей степени отразились на выборе жизненного пути молодого Иосифа Джугашвили.
Следует отметить, что буквально за несколько месяцев до его поступления в семинарию — в декабре 1893 года — там состоялась довольно мощная забастовка учащихся, о которой жандармский генерал Янковский информировал свое начальство в Петербурге. По его информации, учащиеся требовали увольнения некоторых преподавателей и введения преподавания грузинской литературы. Экзарх Грузии провел целый день в семинарии, стремясь убедить учеников отказаться от забастовки. Его усилия не принесли результата. Тогда ректор семинарии обратился за помощью к полиции. Семинария была закрыта, а ученики отправлены по домам. Общественность Тифлиса была возбуждена и расценивала такие акции как проявление несправедливости. Учащиеся, перед тем как покинуть семинарию, давали клятву солидарности друг с другом.
Суровые репрессии не заставили себя ждать; 87 учеников были исключены из семинарии, в их числе Ладо Кецховели (в дальнейшем один из тех, кто оказал на молодого Иосифа огромное влияние в плане вступления его на революционный путь), М. Цхакая — видный в дальнейшем деятель партии большевиков и один из близких соратников В.И. Ленина[146]. 23 из них даже было запрещено проживание в Тифлисе.
Один из западных биографов Сталина И. Дойчер пишет:
В официальной биографической хронике, которая помещалась в каждом томе сочинений Сталина, издававшихся при его жизни, сообщается, что 2 сентября 1894 года он поступает в первый класс Тифлисской духовной семинарии. Для поступления в семинарию ему необходимо было сдать приемные экзамены, которые он, по свидетельству современников, сдал блестяще. Факт поступления в семинарию отражен и в «Духовном Вестнике грузинского экзархата» от 1 января 1895 года, где сообщалось, что в числе других 18 ребят Иосиф Джугашвили был зачислен в первый класс в качестве полупансионера, т. е. не на полный казенный счет[148]. Его матери, очевидно, пришлось доплачивать какую-то сумму денег за его пребывание в семинарии. Впоследствии вопрос об оплате учебы в семинарии всплыл в качестве одной из версий при рассмотрении причин исключения Сталина из духовной семинарии.
Документальные свидетельства, в том числе и официальные архивные документы, которыми располагают биографы Сталина, дают вполне определенное представление о том, как молодой Иосиф учился в семинарии. В первые два года он занимался прилежно и был одним из лучших учеников своего класса, хотя не самым лучшим, как это было в период его обучения в Горийском духовном училище. При наличии незаурядных природных данных, блестящей памяти и целеустремленности, отличавшими его, тот факт, что он не стал первым в своем классе, объясняется, видимо, иными причинами. Скорее всего главную роль сыграл здесь, выражаясь современным языком, некоторый пересмотр обычной шкалы жизненных ценностей. Другими словами, овладение семинарской программой, освоение преподававшихся предметов перестало для него быть главной целью на данном отрезке жизненного пути. Как свидетельствовали его соученики, Иосиф перестал уделять внимание урокам, учился на тройки — лишь бы сдать экзамены. Он не терял времени и энергии на усвоение легенд из священного писания и уже с первого класса начал интересоваться светской литературой, общественно-экономическими вопросами. Из предметов, преподававшихся в семинарии, молодой Сталин особенно любил гражданскую историю и логику, по которым у него неизменно были отличные отметки. По остальным предметам он готовился в конце года, к экзаменам[149]. Его соученики отмечали, что Сосо увлекался исторической литературой, в первую голову историей великой французской революции, революции 1848 года, парижской коммуны, историей России. Автор книги о молодом Сталине Э. Смит, в свою очередь, пишет, что Иосиф-семинарист изучает произведения Гюго и Бальзака, Дарвина и Теккерея, Фейербаха и Спинозы, хотя, видимо, и не в таком объеме, как утверждают советские источники о его семинарской жизни[150].
В целом складывается такая картина: особого прилежания к занятиям в семинарии Иосиф не проявлял, рамки семинарской программы его не удовлетворяли, он всячески стремился выйти за ее жесткие пределы. Определенная апатия к учебе была своеобразным выражением более глубокого общего недовольства, зревшего в душе Иосифа-семинариста.
Учеба в семинарии стала для него важным этапом в овладении русским языком, открывавшим широкие горизонты познания мира. И хотя некоторые апологетически настроенные в отношении Сталина биографы делают особый акцент на том, что он в это время уже чуть ли не в совершенстве овладел русским языком, такое утверждение, на мой взгляд, едва ли соответствует действительности.
Конечно, молодой Иосиф проявлял незаурядные способности и в овладении русским языком, который фактически стал для него родным. Но это произошло не в период его обучения в семинарии, а значительно
