современных иностранных языков, пишет:
Логика подобного рода умозаключений весьма своеобразна. Можно подумать, что выпускники гимназии после ее окончания не имели каких-либо проблем «во всех областях фундаментальных знаний». (В целом, как отмечалось выше, общий учебный уровень духовных семинарий соответствовал общему уровню гимназий. История русской науки знает примеры того, как выпускники духовных семинарий становились видными учеными и даже государственными деятелями в старой России). К слову сказать, и выпускники университетов тоже отнюдь не были застрахованы от того, чтобы не иметь проблем «во всех областях фундаментальных знаний.»
Думается, что такие пассажи, как приведенный выше, не должны оставаться вне поля критического внимания. Дело в том, что на основе поверхностных и чисто формальных моментов, касающихся Сталина и особенно его образования, авторы определенного толка безапелляционно делают далеко идущие выводы. Можно подумать, что выпускники средних учебных заведений в старой России должны были быть чуть ли не энциклопедистами. К тому же, получение формального образования не означает конец нескончаемого по своей сути процесса приобретения знаний. Для многих, в том числе и для молодого Сталина, самостоятельная работа над собой, расширение своего интеллектуального кругозора всегда оставалась повседневной работой. Именно благодаря непрерывному процессу самообразования Сталин приобрел обширные познания в самых различных областях, что позднее поражало многих специалистов, соприкасавшихся с ним. Это зафиксировано во многих мемуарах, причем важно подчеркнуть один существенный момент: исключительно широкую и основательную осведомленность Сталина во многих областях знаний отмечают и люди, не испытывавшие к нему симпатий. Так что безапелляционно говорить об ограниченности знаний Сталина в научных областях, думается, нет оснований. По крайней мере, этих знаний ему вполне хватало, чтобы осуществлять руководство такой огромной страной.
Но вернемся к его семинарским годам и попытаемся хотя бы в самой общей форме очертить эволюцию его интеллектуального развития, постепенное его превращение из бунтаря, которого возмущали семинарские порядки, в сознательного революционера, в борца против царского самодержавия. Очевидно, что главным двигателем этой эволюции было приобщение молодого Сталина к революционной литературе, прежде всего марксистской. Именно эта литература, подкрепленная его пока еще небольшим, но уже вполне определенным жизненным опытом, предопределили формирование молодого Сталина в революционера, и не просто в революционера, но и в социалиста. Социалисты в тот период были наиболее радикальным крылом революционного движения.
В официальной биографической хронике Сталина отмечается, что в 1896–1898 годах он изучает «Капитал» К. Маркса, «Манифест коммунистической партии» и другие работы К. Маркса и Ф. Энгельса, знакомится с ранними произведениями В.И. Ленина. «Капитал» К. Маркса считался в то время, да и в дальнейшем на протяжении многих десятков лет, своего рода Библией марксизма, и каждый сторонник этого учения считал первоочередным долгом изучить главное произведение научного марксизма. Конечно, молодой Сталин не был исключением в этом ряду революционеров. Однако имеются весьма веские основания сомневаться в том, что этот труд мог быть серьезно освоен им на базе тех знаний, которыми он располагал. Вообще мне представляется, что изучение «Капитала» для многих поколений революционеров носило скорее характер некоего чуть ли не ритуального приобщения к марксизму, нежели являло собой необходимый элемент теоретической подготовки и практического обоснования их революционных взглядов. Сам этот труд является весьма специфическим научным исследованием, для действительно серьезного понимания которого требуется, по крайней мере, неплохое экономическое образование. Так что, на мой взгляд, изучение главного Марксова труда молодым Сталиным, едва ли могло знаменовать собой революционный переворот в его сознании.
Любопытные и представляющие несомненный интерес по данному вопросу воспоминания оставил сам Сталин. Правда, они воспроизводятся со слов пользовавшегося его благосклонностью известного советского кинорежиссера К. Чиаурели. Но, видимо, этот рассказ отражает действительную картину, поскольку подтверждается и другими воспоминаниями. Вот его содержание:
«В Тифлисе проживал небезызвестный букинист. Я учился в семинарии. У нас существовал марксистский кружок. Букинист одновременно издавал дешевые брошюры народнического толка, им лично написанные. Первый экземпляр первого тома Марксова «Капитала» был каким-то образом получен им. Учтя «спрос» на «Капитал», он решил давать книгу на прокат. Плата была высокая. Наш кружок буквально по гривеннику собрал деньги. Нам тяжело было выкроить из своего скромного бюджета такую сумму. Мы были возмущены «просветительной» политикой этого народника.
Получив заветный том, мы просрочили возврат на три дня. Букинист потребовал дополнительную плату за просрочку. Мы заплатили. Но каково было его возмущение и досада, когда он увидел, что «Капитал» экспроприирован!
Мы раскрыли перед ним второй рукописный том «Капитала». За короткий срок мы переписали «Капитал» до последней строчки»[170].
Разумеется, нет смысла вдаваться в рассмотрение вопроса о том, какую роль сыграл главный Марксов труд в формировании мировоззрения молодого революционера [171]. Можно предположить, что ценность этого труда для тех, кто вставал на революционную стезю, состояла прежде всего в том, что он своей теорией прибавочной стоимости как бы теоретически обосновывал сам по себе бесспорный факт эксплуатации в капиталистическом обществе. Иными словами, идеи и аргументация «Капитала» не имели, так сказать, прямого революционного выхода, и в этом смысле не им обязан молодой Иосиф выбору своего жизненного кредо.
Иное дело, конечно, «Манифест коммунистической партии», четкость главных идей которого и блестящий стиль изложения, не могли не произвести самого сильного впечатления на молодого революционера. Русский перевод «Манифеста» к тому времени был известен уже давно, а в период обучения Иосифа в семинарии батумский кружок впервые начал переводить его на грузинский язык, печатать на гектографе и распространять среди революционно настроенной молодежи. Тогда же отдельные выдержки из первой главы «Манифеста» публиковались в легальной газете «Квали» под видом заметок публициста из-за границы[172].
В семинарии молодой Сталин был не только участником, но и организатором одного из кружков, поставившим своей целью изучение социалистических идей с тем, чтобы его участники смогли овладеть основами этого нового для них учения. Об этом свидетельствуют соученики Иосифа по семинарии, которые поделились своими воспоминаниями в период всевластия Сталина. Но об этом пишет и его товарищ И. Иремашвили в книге, опубликованной в Германии в 1932 году, о чем уже шла речь выше. Добавим к этому данные, содержащиеся в известной книге Л. Берия «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья»[173]. В ней сообщается:
В том, что молодой Иосиф принимал самое активное участие в организации и работе подпольных кружков, сомнений нет. Можно лишь спорить о том, какова была их направленность. Видимо, в целом они были ориентированы на знакомство с революционной литературой преимущественно социалистической ориентации. Во время совместных встреч участники кружков обменивались мнениями о прочитанных книгах,
