Мужчина, матерью ставший

гость откланялся.

На следующий день лавочник отправился к Сюю с ответным визитом. Жуйлан попросил отца взять его с собой, на что родитель согласился. Хозяин дома, предчувствуя, что такой визит рано или поздно состоится, встретил гостей весьма торжественно и даже воскурил благовония. Во время беседы хозяин и гости старались превзойти друг друга в церемонных речах и разных приятных словесах. Наконец, после довольно длительного визита, гости откланялись и удалились.

Любезный читатель, ты, возможно, спросишь, почему Ю Шихуань проявил подобную настырность. Ведь он, конечно, прекрасно понимал, что Сюй собирается их облапошить. Отчего он не выразил ни малейшего противодействия? Он, как говорится, не только собственными руками открыл врата разбойнику, но еще умудрился проводить его до внутренних дверей! В чем здесь дело, в чем был его расчет? Надобно тебе знать, любезный мой читатель, что в тех краях греховное поветрие получило столь широкое распространение, что никто не считал его деянием зазорным или постыдным. К тому же лавочнику нынче позарез нужно было вернуть долги и захоронить останки обеих жен. Он надеялся покрыть свои расходы с помощью сына. Вот почему он не остановил лукавца Сюя. Существует на сей счет такая поговорка: «Заранее зная о добром вине, он намеренно нарушил застольный приказ!» [19] Одним словом, лавочник вроде как по своей воле дозволил сыну пойти по гнусному пути; Но если это так, то почему в день торжеств перед уходом сына на гулянья старик так строго напутствовал отрока: не ходи, мол, с чужим человеком в безлюдное место, не веди, мол, ни с кем разговоры. К чему были все эти наставления? Надо вам знать, что «южное поветрие» в Фуцзяни чем-то походило на церемонию женитьбы, которая, как известно, разделяется на помолвку и «повторное возлияние вина» Если невеста осталась целомудренной, за помолвкой следует «повторное приглашение» с «тройным чаепитием и шестью церемониями».[20] Только после подобных ритуалов свадьба может считаться завершенной. Случается однако, что из-за отсутствия строгости в семье невеста оказывается уже «опробованной», а потому ее в народе величают «надломленной ивой» или «сорванным цветком». И все же, несмотря на это, она не считается вконец потерянной вещью – рано или поздно даже поломанная вещица найдет своего покупателя. Правда, в этом случае ей, как говорится, придется «следовать за ветром и волной», то есть она находится во власти случайных обстоятельств. Увы, перед ней уже не раскроется «ширма с птицами», и вряд ли девица сможет в таком случае подобрать себе достойного супруга. Словом, торговец не собирался действовать опрометчиво и ждал удобного момента, чтобы совершить сделку. Это называется: «Сокрыть яшму в деревянном ларе, надеясь на щедрого покупателя».

Однако вернемся к испытанию «прелестных отроков», которое, как мы знаем, состоялось в городе Синхуа. Из этого события жители всех краев узнали, что первое место занял юноша по имени Ю Жуйлан, которого сразу же нарекли чжуанъюанем – Первейшим.[21] Ученые друзья-литераторы из этого уезда, имевшие мало-мальский достаток, пускали обильную слюну, когда поминали имя юноши. И лишь те, кто в жизни испытывал нужду, нехватку в еде или одежде, не слишком мечтали о «лебедином мясе». Разные слухи и разговоры в конце концов дошли до ушей отца Жуйлана, который в беседе с близким человеком однажды признался:

– Экое несчастье, что мой сын родился в таких злосчастных местах, как наши. Вряд ли ему удастся избежать дурного поветрия, которое здесь витает. Что до меня, то мне, как говорится, придется скрыть «свой стыд под личиной», то бишь пренебречь разговорами о «браке по расчету» и о том, что я будто бы потворствую «нравам иноземцев». На моем горбу, как вы знаете, лежит громадный долг в целых триста лянов, да сто лянов мне потребуется для захоронения останков жен и еще сто понадобятся на собственный гроб. Вот я и подумал: кто способен выложить пятьсот лянов серебром, пускай приходит ко мне с предложением, иначе ни о чем не мечтай!

С этого времени отец установил в доме строгости и не спускал с сына глаз: не разрешал ему выходить даже за ворота и не позволял ни с кем встречаться. Надо заметить, что, согласно фуцзяньским обычаям, в «южном поветрии» существовали свои правила. Скажем, за одно только сватовство платили несколько золотых, самое большее – десять. Этот вступительный взнос считался здесь проявлением симпатии. Однако вряд ли кто стал бы выкладывать сразу пятьсот лянов, даже за писаного красавца. Узнав о непомерных запросах Ю Шихуаня, все решили, что лавочник наложил запрет на знакомство с сыном, и прикусили языки. Впрочем, кто-то из местных блудодеев, у кого силенок явно не хватало, как-то вскользь заметил: «Обойдемся и без этого господинчика! А ну его!.. Можно подумать, что его «дальняя зала» выложена серебром и отделана золотом! Свет на нем не сошелся клином!» Однако другой собеседник тут же возразил (как видно, в его мошне средств было поболе): «Юноше всего-навсего восемнадцать годов, а может, и того меньше. Как-нибудь перетерпим несколько лет, подождем, покуда лавочник вконец не обеднеет, тогда он цену непременно сбавит!»

Таким образом, чудесный «персиковый возраст» нашего героя, как видно, на какое-то время продлился. Юноша часто вспоминал Сюй Цзифана и горевал, что не может с ним встретиться. Он жил взаперти и не имел возможности даже послать тому маленькую весточку. Через полмесяца от невеселых дум у него возник недуг. Пришлось позвать к больному лекаря, а за ним и предсказателя, но ни тот, ни другой пользы не принесли. Как-то юношу пришел проведать сосед-приятель. Он стал расспрашивать больного о причине недомогания, и юноша честно признался о своих переживаниях и чувствах. Жуйлан надеялся, что сосед сможет стать его посланцем, поскольку никто другой не мог передать его весточку адресату. Сосед и впрямь согласился.

– Ты напиши ему письмо, а я его передам, – предложил приятель. – Пускай выкладывает пятьсот лянов и забирает тебя к себе!

– Ах, если бы это действительно так и было! Век не забуду твоей заботы! – вскричал юноша.

Жуйлан растер на камне тушь и написал «бумажку в один вершок», то бишь письмецо, которое вложил та конверт и передал соседу. Тот отправился за город, надеясь найти Сюй Цзифана, однако поначалу нигде его не нашел. Сосед спросил у людей, где тот проживает. Скоро он стоял перед величественными и массивными воротами. «Если он живет в этаком поместье, значит, большой богач! – решил сосед. – Ему ничего не стоит выложить пятьсот золотых!» На его зов из ворот вышел слуга, который сообщил, что несколько дней назад прежний хозяин заложил этот дом, а сам переехал в другое место. Сосед спросил новый адрес и снова отправился на поиски. Наконец за городом он увидел новое жилище Сюя: за дощатым забором стояла убогая лачуга, крытая соломой. Кругом запустение и уныние – ни души. На двери сосед заметил приколотую записку: «Я, бесталанный, отправился в деревню по мелкому делу, а потому не смею принять Ваше высокое и ясное послание. Надеюсь, не сочтете за преступление отсутствие моего ответа. Почтительно прошу о снисхождении!»

Сосед, вернувшись, рассказал Жуйлану, что увидел и узнал.

– С твоим недугом, как видно, дело дрянь! – заметил он. – Записка Сюя на двери означает, что он тебе отказывает. Хозяин подобной нежилой лачуги вряд ли отыщет средства для своих утех. Советую тебе, выбрось из головы все планы и надежды, и чем быстрей это сделаешь, тем будет лучше для тебя. Не забивай голову глупейшими мечтами!

Лицо Жуйлана приобрело землистый цвет. Он долго думал и наконец сказал:

– Я напишу ему еще одно – прощальное посланье. Попрошу тебя отнести его вместе с этими платком и веером. Коль увидишь Сюя, передай ему вещицы и за меня хорошенько отчитай! Если его снова не окажется дома, сунь мою записку под дверь, он потом прочтет! Так я хоть чуть-чуть умерю свою досаду и злость, что кипит в моей груди!

– Пренепременно сделаю! – обещал сосед.

Жуйлан о трудом поднялся с постели и, принялся писать гневное письмо. Как и в первый раз, он вложил его в конверт и вместе с двумя безделушками передал соседу. Ворота дома Сюя были по-прежнему закрыты, и соседу пришлось сунуть послание в дверную щель, как велел ему Жуйлан.

– Читатель! Ты скажешь, отчего такое получилось? Ведь поначалу Сюй Цзифан испытывал большую радость от своих планов и опасался лишь того, что ему не удастся подкупить родителя Жуйлана. А сейчас, когда все прояснилось, к тому же ему пришло посланье от Жуйлана, он почему-то, презрев все на свете, отправился невесть куда, в деревню. Чтобы понять поступок Сюй Цзифана, надобно встать на его место и проникнуть в сокровенные чувства нашего героя.

Все дело в том, что его состояние вместе с землею и домом оценивалось едва ли более чем в тысячу