Ли Юй
Счастье, в беде обретенное
Послушайте сначала стихи:
В предыдущей истории мы вам рассказывали о престранной судьбе человека. В нашем нынешнем рассказе мы поведаем вам о внешности другого лица и о его Знаках «Сян».[3] Сразу заметим, что «Судьба» и «внешний облик» рождаются именно в тот самый момент, когда Природа сотворяет человека, вот почему они и сочетаются вместе. Если бы, скажем, мы попытались взвесить Восемь Знаков судьбы на обычных весах, мы получили бы на них полцзиня веса, точно столько потянет и обличье человека – ровно полцзиня. Если Восемь Знаков потянули на четыре ляна, значит, ровно столько же будет весить и внешний облик. Не правда ли, удивительное совпадение. Получается, будто мы взвешивали то и другое на небесных весах? И вот, что еще любопытно: если мы сопоставим внешность с судьбою, то сразу заметим, что ниспосланный человеку внешний вид – вещь куда более тонкая, чем далее судьба. Вы, конечно, спросите меня, в чем проявляет себя эта самая «тонкость». Дело в том, что в нашем мире живет немало людей, у коих Знаки Судьбы полностью совпадают. Допустим, вы пожелали что-то изменить в цифрах отмеренного вам времени. Но в тот же самый момент непременно появятся на свет сразу несколько человек. Что касается внешности человека, то здесь обстоит дело несколько иначе, из сотен миллионов людей вы навряд ли сыщете двух человек, облик которых полностью совпадает. Вы легко обнаружите различие, как только поставите их рядом. Поэтому не случайно, еще в древности появилась такая поговорка: «Души людей различны, как отличен их облик!» Одним словом, различие людей, как мы уже сказали, дело весьма тонкое. Но еще большую тонкость можно заметить в подобии людей. Сходство в облике как бы подразумевает сходство в их положении. На первый взгляд, в этом, кажется, нет ничего удивительного На самом же деле (что весьма замечательно) различие людей здесь громадное. К примеру, богатый и бедняк, мудрый и глупец, – все они находятся как будто на противоположных берегах небесной пучины, хотя обликом они похожи и даже почти одинаковы. Понятно, что глаза у окружающих при виде таких похожих людей, разбегаются в разные стороны. Ну разве это не поразительно?» Известно, что Чжунни[4] обликом походил на Ян Ху, а Цай Юн[5] внешностью напоминал Ху Бэня. Но если Чжунни, то бишь, Кун-цзы, был человеком святым, то Ян Ху – властолюбивым злодеем. Цай Юн, как известно, слыл человеком богатым, к тому же, большим грамотеем, а Ху Бэнь был всего лишь жалкий солдат. Можете задать вопрос: в чем же суть такого различия? А вот в чем. Если мы заявили, что Чжунни – святой, значит мы должным признать святым и Ян Ху. Если мы назвали Ху Бэня человеком жалким и сирым, значит, таким же должен быть и Цай Юн. На самом деле все эти четыре человека своим обликом все же немного друг от друга отличались, хотя в глазах тупиц и людей невежественных они были совершенно одинаковыми.
Испокон веков было так, что выдающиеся и удивительные мужи роптали на своих современников за их неспособность разглядеть настоящих героев. Должен заметить, что эти же самые природа дала людям глаза, для того, чтобы разглядеть героя, дабы вовремя его поддержать и защитить. Впрочем людям можно только посочувствовать, но вряд ли стоит их особенно укорять. Представим себе, некоему человеку суждено стать государем. Все об этом, естественно, знают и об этом твердят. О другом человеке непрестанно говорят, как о выдающейся личности. На самом деле, ни тот ни другой не станет ни владыкой, ни выдающимся героем. Вспомним хотя бы Сян Юя.[6] Если бы он знал, что Пэйский гун[7] будет владеть всей Поднебесной, вряд ли он позволил себе удалиться с пира у Лебяжьих Врат – Хунмэнь.[8] Если бы Хуайиньский отрок[9] предполагал, что Хань Синь[10] станет князем Ци, разве сохранил бы он ему жизнь в те опасные минуты? К счастью, во всех этих случаях самые обычные глаза помогли людям все же распознать выдающуюся личность, в тот момент никем не признанную. И вот что еще надобно помнить. Если бы все люди с самого начала знали, что такой-то человек обязательно станет богатым и знатным, все бы начали перед ним лебезить и всячески обхаживать. И что же? А то, что этот «избранник» непременно бы зазнался и вполне вероятно погряз бы в распутстве. Он презрел бы всякую осторожность. Разумеется, вряд ли он стал бы, как говорится, «колоть свою ногу шилом», дабы настойчиво добиваться высокого положения. Другими словами говоря, он не смог бы стать ни богатым, ни знатным. А потому мы скажем так: Природа при сотворении человека старается все делать с душою, используя разные тонкости и ухищрения, ничего не упуская из вида.
А теперь мы расскажем об одном человеке, который обладал высоким искусством распознания людей по их внешности. Стоит встретить ему двух, казалось бы, одинаковых обликом людей, он тут же определит, кому из них быть богатым, а кому – бедняком. Впоследствии все получалось именно так, как он предсказывал и что нагадал. Как видим, наша нынешняя история противоположна предыдущему рассказу. Здесь, как мы заметили, все происходит наоборот, что весьма удивительно.
В годы хунчжи[11] – Великого явления в Наньхайском уезде области Хуанчжоу провинции Гуандун жил один богатый человек по фамилии Ян. Поскольку его состояние тянуло на многие миллионы, его так и прозвали: Ян Миллионщик. В свое время он много странствовал по морям- океанам и в конце концов ему удалось, как говорится, «поднять свой собственный дом», то бишь разбогатеть. Однако потом он понял, что подобные путешествия чреваты опасностями, а потому он их прекратил и, вернувшись домой, занялся другим делом: стал давать людям в долг под проценты, причем, делал он это по своим правилам, к слову сказать – довольно странным. Во-первых, его проценты отличались от тех, которые назначались в других долговых лавках. Обычно с одного или двух лянов кредиторы требовали три фэня[12] процентов, а с десяти двадцати лянов они устанавливали уже другой процент – два и более фэня. Ян поломал это распространенное правило. Он рассуждал примерно так: «Тот, кто берет в долг небольшую сумму, наверняка, человек бедный, а потому он вряд ли сможет заплатить высокий процент. Кто же берет в долг большую сумму, должен быть человеком состоятельным, а значит с большого капитала можно взять и больший процент. Для него это не будет слишком накладно!» Проценты, которые установил Ян, таковы: с десяти лянов он брал один фэнь, с сотни – два фэня, а с тысячи – три фэня. Узнав об этом, люди сказали, что Ян дает кредит не ради наживы, а дабы проявить свое милосердие. Вот почему Яна почти никто не обманывал. Во-вторых, свои ссуды он выдавал лишь в определенные дни, в другое же время никакими расчетами (даже самыми незначительными) он не занимался. Скажем, долги он собирал первого и пятнадцатого числа каждого месяца, а кредиты выдавал второго и шестнадцатого. В остальные дни он серьезные дела не делал, но играл с приятелями в шахматы или в «двойное поле».[13] Зная его причуды, люди в такие дни старались ему не мешать и не надоедать просьбами. У Яна был еще одно третье, правило, заметим, вовсе чудное. Выдавая кому-то ссуду, он нисколько не интересовался самим должником – заслуживает ли тот доверия или нет, есть у него какое состояние, чтобы потом расплатиться, или он гол, как сокол. Его интересовало совсем другое – наружность клиента. Если внешность человека его чем-то не устраивала, то есть попросту не нравилась, он требуемую ссуду непременно урезал. Наоборот, если облик просителя Яну приглянулся, Ян просимую сумму удваивал.
Вы можете спросить, почему он так делал. А потому что в пору своих скитаний по морям-океанам он однажды повстречал некоего удивительного человека, который раскрыл ему секреты физиогномистики и нынче глаз у Яна был все равно, что алмаз, которым пользуются для проверки золота. Стоит ему хоть один раз взглянуть на какого-то человека, и он уже точно знает, кто стоит перед ним: порядочный человек или прощелыга и каков его жизненный путь. Другой на его месте с помощью подобного искусства давно бы заработал громадные деньги, но Ян, как мы знаем, использовал свой дар совсем для другого – он давал людям деньги. Впрочем, ссуды он выдавал весьма умело, а потому зарабатывал совсем неплохо. Когда-то давно, еще во времена династии Тан полководец Ли Шицзи[14] точно таким же образом отбирал для своей армии военачальников. Он отправлял в боевой поход лишь тех из них, в чьем облике видел величие и благородство, словно этот военный чин отмечен знаком счастья. Однако Ли никогда не прибегал к услугам тех вояк, кто имел обличье грубое и ничтожное. Когда ему кто-нибудь задавал
