Как он туда забрался, ума не приложу. Рассматривал, наверное, с нашей горки тайгу. Недолго только этой горке стоять. Развезут песочек по трассе… Интересно получается: у нас вначале красота, у них в конце.
— Красота и нам нелегко дается. Шестьдесят метров пролета — это почти пять тысяч тонн стали. Ни один кран такую махину не поднимет. Что делаем?
Режем пролет на шесть частей. А потом монтаж.
Висишь на пятидесятиметровой высоте, клепаешь или ещё что, а чайки за своих нас принимают — перед самым носом ширк, ширк… Но до всего этого надо дожить. Ещё ни одной тонны металла к нам не пришло. Задерживает воронежский завод…
Серёжа сказал:
— У нас свои проблемы. Техника-то — бульдозеры, тракторы — в песке копается. А это все равно, что в движок наждаку насыпать, — изнашивается техника быстро. Жаль. А ведь, наверное, думают люди над этой проблемой. Как считаешь? В копеечку обходятся машины…
— Тут и самим механизаторам надо поглядывать, — сказал Толя. — Кончилась работа, протри, вымой доступные части.
— А недоступные?
— Про недоступные и речи нет… Делай всё возможное. Вот у нас в поселке сейчас стоит клуб. Каркасно-засыпной. Тепло, светло. Все спрашивают: чем засыпали, торфом? Нет, шлаком. Другие шлак из котельной выбрасывают, а мы собрали за год, и теперь есть в поселке теплый клуб. Это и значит «делать возможное».
— А мы делали и невозможное. Сгорел однажды у снаряда электродвигатель. Большая вода ушла, а этот двигатель — такая махина, что воздухом не перебросишь. Думали, думали — придумали. Поставили движок на платформу, и по руслу протоки — воды там не осталось, грязь одна — потащил платформу трактор-болотник. Сам он шел по бережку, как бурлаки в прежние времена… Так что мы вас, мостовиков, не подвели…
— Дорога — общая забота. Не вы нас, а все мы себя не подвели, — сказал Толя.
— Небось, когда мост будет, и не вспомнишь Сергея-«гидрика»?
— Вспоминают, кого забыли. Так что мне и вспоминать не придется.
Мост будет.
Алла БОССАРТ, Николай БУЛГАКОВ
Я+Я=СЕМЬЯ
НАШИ ДИАЛОГИ
ОН. Как раз вчера вспоминали, как познакомились… Это было в пионерском лагере. Я был вожатый, она — пионер.
ОНА. Ну, не совсем пионерка. На правах помогающей. Мне же было тогда уже 17 лет, сейчас — 19, это было два года назад.
ОН. Помню, я в тот лагерь ехать совершенно не хотел…
ОНА. И я туда ехать как раз совершенно не хотела. Представляете?..
ОН. Все началось с неё. Ей понравились мои глаза почему-то.
ОНА. Просто мне никак тогда макароны в горло не лезли. Дело в столовой было.
ОН. Первые дня три-четыре смотрели друг на друга… Тут же у неё косметика началась чрезмерная. До того, как я приехал туда, косметика была забыта где-то в чемодане… между кедами. А потом было кино, «Над Тиссой», мы оказались на одной скамеечке… И сказки — ещё одно, чем я завоевал Валентину.
ОНА. Он на ночь пионерам сказки рассказывал. Ну и мне приходилось тоже слушать.
ОН. А утром все у нее спрашивали: чем кончилось? Обычно пионеры под сказку засыпали, она одна оставалась.
ОНА. Да, сказки бесконечные… Придумывал такое!..
ОН. Ну, а потом сказки перешли в быль.
ОНА. На следующий же день после приезда из лагеря я ему позвонила: он мне дал в лагере телефон. Быстро отпала какая-то неловкость, а сначала немного было… Мне было очень интересно с ним встречаться. Когда я шла, я думала, о чём сегодня мы будем говорить. Так всё и прислушивалась к нему, что он скажет…
ОН. ЧТОБЫ ПОНРАВИТЬСЯ ДЕВУШКЕ, НАДО БЫТЬ САМИМ СОБОЙ. И ВСЁ.[1]
ОНА. Среди ребят мало найдешь людей, которые не то чтобы какую-то формальную заботу проявляют, а по-настоящему заботятся. Летом мы иногда ездили в Серебряный бор купаться. И вот я могла с собой ничего не брать, кроме купальника: будет и еда, и транзистор, и на чём лежать, и на чём плавать… В общем, он буквально заранее знал, куда я должна ступить… Это было для меня настолько дико и необычно!
ОН. Первое время я так порядок наводил дома!.. Когда она приходила, я все вверх дном — пылесосил, протирал… Моя сестра посмеивалась: «Ох, ох, смотрите на него, Валентину свою ждет!..» Ну, я терпел, потому что надо было… человек приходит, неудобно. А потом, когда мы уже близко познакомились, я думаю: «А теперь кого удивлять-то буду?»
ОНА. У меня такой характер, я прямо с третьего или со второго дня ему сказала: «Тебе не нравится то-то и то-то — ну и не надо, я же не собираюсь перед тобой на задних лапках ходить. Вообще, я считаю, что в человеческих отношениях именно так должно быть. Особенно если ты действительно думаешь, что вот с этим человеком, может быть, тебе придется всю жизнь прожить. КАКОЙ СМЫСЛ ДРУГ ДРУГУ ДУРИТЬ ГОЛОВУ, ЧТОБЫ ПОТОМ ЧЕРЕЗ ПОЛГОДА УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ВЫ СОВЕРШЕННО РАЗНЫЕ ЛЮДИ? Я много читала об этих «электронных свахах». Вообще, я за это. Человеку нужно именно как можно больше сообщить о другом. А то лет в 17–18 очень много места уделяется первому впечатлению, всё построено на эмоциональности, сумбурно… Иногда девчонка, допустим, вспыльчивая или там обидчивая, а парень говорит: «Господи, да я её несколько месяцев знал, а и не подозревал даже, что она так может!» Но у нас-то по-другому было.
ОН. Встречались мы под кодовым названием «библиотека».
ОНА. Мама была против. Мне нужно было сдавать экзамены. Минута свободная — я уже не думаю ни о каких подругах, ни о чём… и мы встречаемся. И потом возраст… И одна дочь… ВООБЩЕ НАСКОЛЬКО Я СЕЙЧАС ЗНАЮ И ВИЖУ, У ПОДРУГ ТО ЖЕ САМОЕ— ВСЁ МАМА! «Какие у него цели, я знаю! Это ты, глупенькая, ничего не знаешь». А «глупенькая»-то же знала…
ОН. Да, все было секретно сначала. Борьба с внешними силами… Это нас ещё больше сплотило.
ОНА. Много времени отнимали всякие гуляния, свидания, провожания… Я уж даже не помню, как у нас встал вопрос о том, чтобы расписываться…
ОН. Провожать мне надоело!.. Да мама сама уже спрашивала: ну, когда ты расписываться будешь? Сначала все шло нормально: она в кассу вступила, деньги на свадьбу заняла… Ну, а потом началось… всё расстроилось.
ОНА (после паузы]. Он упрекнул раз-другой свою маму, что она делает для сестры больше, чем для него. А мама, к сожалению, высказалась так: «Серёжа таким не был». Значит, вроде это я повлияла. В общем, перед нашим отъездом на юг он пошёл в загс и продлил наше заявление до второго сентября.
ОН. Я решил: юг для нас будет вроде как экзамен. Потому что мы вместе ещё не жили. ЕСЛИ МЫ СМОЖЕМ ВМЕСТЕ ЖИТЬ, ЗНАЧИТ, НИ РОДИТЕЛИ, НИКТО УЖЕ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЕТ. Приедем и распишемся. Так и получилось.
ОНА. Я говорю: «Мам, дай мне паспорт». Она говорит: «Зачем тебе?» Я ей: «Ну, просто нужно. Сегодня, говорю, или завтра…» Она говорит: «Он делал тебе предложение?» Я говорю: «Ну, в общем-то, да».
ОН. Мы всё думали: ЗАЧЕМ СВАДЬБУ? ТАК БЫ РАСПИСАТЬСЯ — И ВСЁ. Или уж собраться с самыми близкими друзьями, в кафе.
ОНА. Я сказала об этом своей маме, а у нее глаза четырехугольные: «Да вы что, сироты, что ли? А родители-то?»
ОН. Ну, вот и началось — родители, родственники… Хотелось, чтобы побыстрей день этот — свадьба — прошел. Волынка эта…
ОНА. Вот свадебный костюм, например, у нас был проблемой…
ОН. НУ НЕУЖЕЛИ ОБЯЗАТЕЛЬНО НА СВАДЬБУ ИДТИ В ЧЁРНОМ КОСТЮМЕ? Шить специально…
ОНА. Нет, всё-таки что ни говори, а свадьба ведь один раз бывает… По крайней мере первая. Ведь хочется, чтобы было красиво, чтобы день этот запомнился… Что в загсе говорили, я совершенно не слышала.
Очень волновалась.
ОН. Неделю я не знал, куда деваться — пока не привык к их дому. Прихожу раз, звоню, звоню в дверь — мне не открывают. У тёщи на кухне всё кипит, варится, вода льется — совершенно звонка не слышит. Я их слышу, как они там разговаривают, и звоню, и звоню—минут пятнадцать звонил. Ну, думаю,
