трудной наукой писать остро, интересно, злободневно вполне допустимы издержки, которые будут учтены, — молодые публицисты выступают на страницах журнала не последний раз. Вместе с тем ясно видны и достоинства наших новых авторов: точный выбор ситуации, владение предметом разговора, социальная заостренность, по сути дела, каждого материала.
Впрочем, об этом судить читателю. На читательский суд мы выносим сегодня очерки, репортажи, статьи Елены Токаревой, Николая Черкашина, Марка Григорьева и Анатолия Крыма, работы, подготовленные студией «Публицист».
Елена Токарева
Таёжные люди
Уже месяц сидели они в тайге. Ребята уходили на работу с рассветом, и Рая, чтоб приготовить им завтрак, вставала еще затемно. Ей очень не хотелось вылезать наружу, в ледяную темноту, нащупывать у раскладушки непросохнувшие сапоги, растапливать капризную печку-чугунку…
Наградой за муки раннего подъема была красота окружающей природы. Хрупкое серебро инея блестело под луной, на горизонте виднелась молочно-белая полоска — предвестница рассвета. Рая жалела, что, кроме нее, никто этого не видит: ребята проснутся — утро встретит их мокрой травой и вялой, только из-подо льда речкой.
Один лишь Славка (он только что отслужил действительную и еще ходил в форме) встречал иногда с нею вместе рассвет, возвращаясь под утро с охоты.
Славка появился в отряде две недели спустя после их приезда. Техник Алексей, будто ждал этого момента, свалил на Славку свою работу — копать погреб для продуктов.
Славка вырыл погреб за день. За ужином в знак благодарности за это Рая навалила ему полную миску каши с тушенкой и щедрой рукой положила масла. Ребята переглянулись и хмыкнули. Но это они зря. На Славку Рая смотрела снисходительно в с некоторой жалостью, как замужние женщины, уже хлебнувшие жизни, смотрят на мальчишек-подростков. «Сынок», — смеялась она над ним вместе со всёми.
Он безуспешно каждую ночь ходил на солонцы — подстерегать коз. Запасов тушенки и впрямь было мало, и козлятина была бы очень кстати. Но в Славкину удачу никто ве верил.
Освободившиеся к ужину от работы ребята следили за приготовлениями Славки к охоте с ехидным интересом, подковыривая его и перемигиваясь между собой.
— Служивый, а она, поди, другого любит, коза твоя. А тебя избегает, — говаривал шофер Сема, с наслаждением скручивая цигарку.
И все гоготали: трудное дело затеял Славка, не видать ему удачи. Куда умней был Витя, тоже заядлый охотник, химик по специальности. Он, кажется, и в экспедицию поехал, соблазнившись сибирской охотой. Однако на большой риск не шел, каждый день благополучно стрелял на озере уток и фотографировался с добычей. Он просил Раю не выбрасывать пух и перо от уток — собирал на подушку.
О Славке, правда, он тоже беспокоился. Очень своеобразно:
— Ты бы хоть спал иногда, «охотник», — твердил Витя, — а то помрешь. Один я, что ли, тачку катать буду?
Они были напарниками и с утра до шести вечера окатывали оловянный концентрат на самодельном устройстве из досок, похожем на детскую горку. Собственно, ради олова их отряд и торчал здесь, в тайге. Еще осенью прошлого года было распоряжение свертывать работы на этом участке. Кажется, отряд должен был начать съемку местности где-то на Дальнем Востоке. Но начальник отряда Женя, прозванный когда-то товарищами по университету Цуном за Целенаправленность, Умение и Находчивость, убедил начальство, что надо бы остаться здесь еще на один сезон…
Зачем? История была такова. Лет двадцать назад геологи, обнаружив здесь богатейшие запасы олова, дали будущему приисковому поселку оптимистическое название — Удачный. За двадцать лет в поселке появилось постоянное население, люди привыкли к этому месту и оседлому образу жизни. И вдруг выясняется: если поблизости не обнаружится новый коренной источник или богатая россыпь, то Удачный ожидает судьба многих таежных поселений — он перестанет существовать. Истории таких поселков всегда трагедии. Люди начинают бежать с прииска Задолго до того, как он совсем прекратит работу.
Каргаев, начальник прииска и местный уроженец, с болью смотрел на все это. Он объездил местные геологические управления, побывал в Москве. Везде он пытался убедить геологов, что в этом районе есть новое месторождение олова. В доказательство он показывал кристаллы касситерита — оловянного камня— странной формы. Кристаллы находили в россыпях недалеко от прииска.
Цун, уезжая отсюда в прошлый сезон, раздумывал, взять на вооружение гипотезу о новом месторождении или нет. Решил взять — уж больно жаль было поселка. Да и научный интерес не на последнем месте.
Цун задумал поставить интересный эксперимент, который подсказал бы, откуда пришел в россыпи касситерит той странной формы. Кристаллик касситерита появляется на свет с острыми гранями. Но потом вода, грязевые потоки с острой галькой, песком выносят его из коренного источника, и он бежит, пока не застрянет где-нибудь надолго. Окатанность граней такого кристалла находится в прямой зависимости от величины пройденного им пути. Вот эту-то зависимость и решил вычислить и использовать Цун. Неокатанный касситерит, тот, что родился поблизости, смешивали специально (для имитации грунта) с песком и галькой и заставляли «пробегать» по желобу. Расстояние, которое проходили, окатываясь, «подопытные» кристаллы, ребята записывали. Цун ждал момента, когда грани стешутся так же, как на каргаевских образцах, — это будет значить, что они прошли одинаковое расстояние. Вот тогда можно будет добраться до предполагаемого месторождения.
За исключением Цуна и техника-геолога Алексея, постоянного сотрудника экспедиции, все члены отряда были не осведомленные в этом деле люди. Каждый из них завербовался в экспедицию по своим, личным соображениям и меньше всего знал и думал о цели ее, о трагической истории поселка. Когда Цун объяснил всем суть эксперимента, которым собирался проверять гипотезу о новом месторождении, Слава с Витькой зевнули: не все ли равно, ради чего тачки катать? Их дело — взгромождать тачку с оловом на «детскую горку», улавливать его внизу — и так до тех пор, пока Цун не скажет: «Довольно».
Но они и сами не знали, что так будет до поры до времени…
…В ожидании писем из дому Рая полюбила поездки в Удачный — на почту, в магазин. В поселке все давно знали, что опять приехали москвичи искать «хлеб» их прииска — оловянный камень. Рая любила стоять в приисковом магазине за огромными батонами хлеба, похожими на серые кирпичи. Магазин прозвали «Сахалином» за его отдаленность от «центральной площади» поселка. В очереди возникали разговоры. Какая-то бойкая бабка говорила, затягиваясь папироской по привычке забайкальских женщин:
— Опять московские приехали, эти… как их? Гинекологи! Ох, бородатые все, красавчики, как в прошлом годе, даже еще лучше.
— Найдут чего?
— Да уж в ентот раз обязательно!
Рая каждый раз вздрагивала, слыша эти разговоры: все па них надеялись в поселке, все от них ждали большой пользы. Когда они появлялись на улицах Удачного, с них не спускали глаз ни малые, ни старые. Женщины судачили о них, покуривая у своих заборов, мужчины уважительно здоровались с Женей: «Здравствуй, начальник!»
«Какое мне, в сущности, дело до их прииска? — пробовала себя убеждать Рая. — Алексей вон все время повторяет, что ему «до фени», где работать: хоть здесь, хоть в степи; хоть на олове, хоть на
