подстраиваем под практику. Сегодня мы рассуждаем так, а завтра… К тому же у нас говорят: когда начинаются рассуждения, то игры уже нет Поэтому будем считать, что я просто немного поговорил о шахматах, под настроение. Мне еще рано переходить в разряд рассуждающих.
Спеша творить добро
Три года назад в редакции «Калининской правды» встретились двое: студент-медик Зураб Мурванидзе и художник Дмитрий Мамонов. Встретились не случайно. Марина Мотузка из отдела культуры «Калининской правды» видела в том свой долг — познакомить Мамонова с Мурванидзе.
Дмитрий Мамонов, недавний выпускник Ленинградского художественно-промышленного училища имени В. И. Мухиной, приехал в Калинин, чтобы заниматься на местном заводе керамикой. Но, еще учась в Ленинграде, Мамонов вел в Эрмитаже детские кружки изобразительного искусства. Проблемы эстетического воспитания волнуют его не меньше, чем поиски своего «я» в искусстве.
Ход его рассуждений таков. Если бы он знал, что сможет прожить сто восемьдесят лет, то в молодости занимался бы только творчеством, а потом, став мастером, посвятил бы себя целиком просветительской деятельности. Но вправе ли мы ждать? А если мы завтра умрем? Мамонов отнюдь не считает, что так рассуждать должен каждый художник. Но он лично ощущает себя просветителем и полагает даже, что это заложено в нем генетически.
По линии отца он из потомственной учительской семьи, а его дед и бабушка по матери — профессиональные революционеры. В 1914 году его дед, Л. И. Зубков, эмигрировал в Америку, был в США и Канаде одним из организаторов «Общества технической помощи Советской России» и в 1923 году, возвратившись с семьей на родину, привез оборудование для завода АМО. Дед Мамонова погиб в 1941 году, участвуя добровольцем, невзирая на возраст, в обороне Ленинграда.
Дима приехал в Калинин с широкими планами, собираясь заниматься не только керамикой, но и графикой, живописью. Но он не мог не видеть, как вечерами по центральным улицам города ходят скучающие мальчики и девочки, не зная, куда приткнуться. И тогда он написал статью, что городу нужен молодежный клуб — и притом клуб Совершенно нового типа, — и пришел с этой статьей в отдел культуры «Калининской правды».
Готовя эту статью к печати, Марина Мотузка и решила, что надо немедленно познакомить Мамонова с Мурванидзе, о пылких общественных начинаниях которого она уже писала в газете.
Зураб Мурванидзе умеет делать все. Он чеканит по металлу, режет по дереву, играет на всех инструментах, поет. У него идеальный слух, а руки — музыканта (Зураб достает от «до» до «соль») и дискобола: в свое время, немного занявшись метанием диска, он побил юношеский рекорд страны и оставался рекордсменом целых… полтора часа.
Девиз Зураба: «Festina bonum Fасеrе» («Спеши творить добро»). Эти слова он еще в детстве услышал от бабушки — бывшей грузинской княжны, участвовавшей в революции, члена партии с 1913 года Соци Церетели, племянницы поэта Акакия Церетели. Отец Зураба — врач, во время войны он участвовал в освобождении Калинина. Сейчас и Зураб получил диплом врача и мечтает работать хирургом.
Зураб живет в Калинине с тех пор, как поступил в медицинский институт, но его уже знает чуть ли не весь город. В городском саду он превратил в скульптуру засохший ствол дерева. Создал в Калинине любительский ансамбль «Мадригал». И организовал наконец, Диск (дискуссионный клуб) сначала в своем институте, а затем участвовал в создании общегородского студенческого Диска. Там вскоре и возник разговор, что пришло время создать в — городе молодежный клуб, двери которого будут открыты каждому, а не только студентам.
А когда состоялось знакомство Зураба и его дру-зей-диско'вцев с Мамоновым, принципы нового клуба (главный среди них — «Все равны, никто никого не поучает») были окончательно сформулированы. Идею «Прометея» — как было решено назвать новый клуб — поддержал обком комсомола. Но где обитать «Прометею»?
А между тем в Калинин уже приехал Игорь Зайцев, который знал, где обитать «Прометею». Любопытно, что Зураб уже встречался с Игорем, когда несколько лет назад в День Африки студенты- африканцы из Калининского мединститута были приглашены в город Бежецк. Зураб, конечно, тоже поехал в Бежецк — он был председателем студсовета при институтском общежитии, вел программу концерта своих африканских друзей, играл в оркестре. Директор Бежецкого городского клуба Игорь Зайцев запомнил Зураба, но по-настоящему познакомиться им в тот раз не удалось.
Представлю Зайцева. В детстве, живя в Москве, он мечтал стать солистом балета Большого театра. Но вместо балетного училища ему суждено было окончить ремесленное. Игорь работал монтажником- верхолазом на Куйбышевской ГЭС, потом, окончив театральную студию при Курском драматическом театре, стал работать режиссером художественной самодеятельности. Постепенно Зайцев пришел к выводу, что создать настоящую клубную самодеятельность гораздо проще, когда ты сам директор этого клуба: больше возможностей. Директорский дебют Зайцева состоялся в Бежецке и был столь успешен, что его призвали в Калинин «поднимать» железнодорожный клуб «Октябрь».
В «Октябре» и произошла вторая встреча Мурванидзе с Зайцевым. На этот раз они познакомились по-настоящему и надолго: было решено, что в клубе, руководимом Зайцевым, обоснуется «Прометей».
Мурванидзе и Зайцев разошлись лишь во взглядах на проблему бессмертия, которую они тоже успели в тот раз обсудить. Зайцев сказал, что он бы не возражал, если бы какой-нибудь волшебник сделал его бессмертным и его познанию не было бы временных границ. Зураб возразил: нет, он не хотел бы оставаться молодым, видя, как его друзья и близкие стареют и умирают. «Не дай бог мне всех пережить, пережить свое время!» — страстно воскликнул Зураб, словно эта опасность — всех пережить — уже реально ему угрожала.
Целый месяц в одной из комнат железнодорожного клуба прометеевцы делали современный интерьер — комната превратилась и в зал дискуссий, и в безалкогольное кафе, и в выставочный зал для молодых калининских художников.
А о дальнейших делах «Прометея» скажут уже известные тебе, читатель, Дмитрий Мамонов, Зураб Мурванидзе и Игорь Зайцев.
Дмитрий Мамонов:
— При «Прометее» работает несколько студий. Я руковожу студией изобразительного искусства. Я не хочу никому что-либо навязывать. А вот эстетически воспитать, расширить кругозор — в моих силах. Я хочу, чтобы в студию пришел любой. Получит в руки кисть, краски, карандаши — самовыражайся. Существует же наивное искусство — Анри Руссо, Пиросмани. Моя задача не в том, чтобы сделать человека профессиональным художником, — я лишь пытаюсь высвободить его личность. Конечно, если кому-либо захочется узнать, что такое перспектива, я ему объясню. Может, кто-то из студийцев и станет профессиональным художником. Моя же задача, повторяю, несколько иная. Я веду с ребятами теоретические беседы, рассказываю им об искусстве. Сравниваю, допустим, ассирийские рельефы, греческую скульптуру и египетские рельефы. Пытаюсь объяснить, почему они разные. Я хочу показать, что художники разные, что ты не должен что-то брать за образец и шпарить по этому образцу. Моя задача — расширить кругозор, чтобы каждый понял, как мир велик и широк и что он тоже может сказать свое слово. Если это слово доброе, то уже спасибо. А если ты ничего не скажешь, то не только сам потеряешь, но и других обкрадешь.
Зураб Мурванидзе:
— Я хожу и в студию к Мамонову и в театральную студию, которой у нас руководит режиссер Калининского драматического театра Виктор Шуьман. Он преподаст прометеевцам актерское мастерство, дикцию, делает с ними этюды, кроме того, мы читаем пьесы, смотрим спектакли, проводим обсуждения. Так,
