могут возникать остро, на фоне кажущейся стабилизации состояния и могут завершаться суицидальными попытками, которые расцениваются окружающими как неадекватные.
В связи с описанными закономерностями протекания реакции горя поддерживающую психотерапию целесообразно проводить в течение года. Наиболее перспективно на этом этапе проведение поддерживающей психотерапии в посткризисных группах, работающих по принципу клуба для лиц, переживших кризисную ситуацию. Целесообразно проведение семейной психотерапии с участием членов семьи и близких людей.
Заканчивая главу, следует сказать, что клинически оформленные реакции и состояния, возникшие в результате кризисных ситуаций столь многогранны, что порою их с трудом можно рубрифицировать и втиснуть в прокрустово ложе классификации психических и поведенческих расстройств. Типы преодолевающего кризисные ситуации поведения также многовариантны и простираются от регрессивного (чаще всего алкогольно зависимого) поведения до героического.. Ярким примером последнего является борьба с многочисленными кризисными ситуациями и состояниями доктора медицинских наук, психолога Милтона Эриксона (1901–1980) — одного из выдающихся психотерапевтов уходящего столетия, учениками которого считали себя психотерапевты, создавшие «школу эриксоновского гипноза», и авторы трудов по нейролингвистическому программированию.
Милтон Эриксон страдал врожденным отсутствием цветоощущения, дизлексией (нарушение процесса чтения) и не различал звуки по высоте, в связи с чем не мог воспроизвести даже самую простую мелодию. В 17 лет он заболел полиомиелитом. В своих «Обучающих историях» (1995) он писал об этом периоде :
«Понимаете, у меня было огромное преимущество перед другими. У меня был полиомиелит, я был полностью парализован, а воспаление было таким, что ощущения были тоже парализованы. Я мог двигать глазами и слышать. Мне было очень одиноко лежать в кровати, будучи не в состоянии двигаться, и только смотреть по сторонам. Я лежал в изоляции на ферме, где кроме меня были семь моих сестер, брат, двое родителей и сиделка. Что я мог сделать, чтобы хоть как–то развлечь себя? Я начал наблюдать за людьми и всем, что меня окружало. Я скоро узнал, что мои сестры могут говорить „нет“, имея в виду „да“. И они могли сказать „да“, подразумевая в то же самое время „нет“. Они могли предложить одна другой яблоко и взять его обратно. Я начал изучать невербальный язык и язык движений тела».
Безнадежно больной Милтон Эриксон выздоровел благодаря разработанной им системе реабилитации, элементы которой в дальнейшем нашли свое отражение в его психотерапевтических подходах.
В 51 год его вновь настигла болезнь, в результате которой он был прикован к инвалидной коляске до конца своих дней: у него была парализована правая рука, он испытывал постоянные боли. Вопреки всем ограничениям, а во многом и благодаря именно им (в который раз жизнь предоставляла ему «огромное преимущесто перед другими» — быть тяжело больным), Милтон Эриксон стал признанным авторитетом в области групповой и краткосрочной терапии, гипноза и измененных состояний сознания. Он является автором многочисленных научных трудов, председателем многих научных обществ, учителем Олдоса Хаксли, Ричарда Бэндлера, Джона Гриндера, Маргарет Мид… Прикованный к инвалидной коляске, он рассказывал свои обучающие истории пациентам, помогая им найти способы решения возникших проблем, зачастую вызванных кризисными ситуациями.
За день до смерти (в пятницу) он закончил недельный цикл занятий, оставил автографы на двенадцати книгах, попрощался со слушателями. В субботу он чувствовал себя немного уставшим. Рано утром в воскресенье у него внезапно остановилось дыхание. Он прожил 78 лет. В последний путь его провожали жена, четверо сыновей, четверо дочерей, внуки, правнуки и многочисленные ученики.
Глава 4. Техногенные катастрофы и жизненный путь личности.
Мы привыкли измерять тяжести потери тех, кто вместе с нами шел и трудился, мерой достигнутого ими, сделанного, завершенного. И это верно. Но верно и обратное: измерять тем, что осталось неосуществленным.
Кризисные ситуации, переживаемые человеком, во многих случаях не только потенцируют развитие психических и поведенческих расстройств, но и изменяют жизненный путь и личностную перспективу, а также деформируют картину жизни человека. Этот сценарий развития особенно характерен для социально детерминированных и внезапно возникших стрессовых ситуаций исторического масштаба.
Для психиатрии эта проблема в последнее десятилетие приобрела особую актуальность. Все чаще пациентами психиатрических и психосоматических стационаров становятся лица, пережившие техногенные катастрофы. Основываясь на данных статистики и анализируя динамику нарастания психических и поведенческих расстройств в этой популяции, следует ожидать дальнейшего увеличения этой категории пациентов.
Ярким примером техногенной катастрофы является Чернобыльская авария. Авария на ЧАЭС явилась массовой катастрофой, ее ликвидаторы попали в эпицентр событий, в полной мере не оценивая последствий радиационного излучения для собственного здоровья. Авария на ЧАЭС — это историческое событие, которое стало для ее ликвидаторов и лиц, вовлеченных в эти события, биографическим и повлияло на их дальнейшую судьбу и мировосприятие.
Психиатрическая статистика неумолимо констатирует ежегодный рост психических и поведенческих расстройств у этого контингента населения. Так, спустя 10 лет с момента аварии психическое состояние у 68,95% ликвидаторов соответствовало посттравматическому стрессовому расстройству (ПТСР), у 42,5%. имели место интеллектуально–мнестические нарушения. Нервно–психические расстройства носили затяжной, хронический характер, отмечалась значительная резистентность к терапии, у каждого третьего ликвидатора был выявлен хронический алкоголизм, 10% среди умерших завершили жизнь суицидом (В. А. Рудницкий и соавт., 1995; Н. С. Седина, В. И. Осетрова, 1995; И. Р. Семин и соавт., 1995; В. В. Архипов,1996; Г. Я. Пилягина, 1998).
Помимо этого, алгические расстройства с преимущественно головными болями отмечались у 87,7% ликвидаторов, оссалгии — у 74,4%. В подавляющем большинстве случаев имели место многочисленные сопутствующие психосоматические заболевания (вегето–сосудистая дистония, ишемическая болезнь сердца, гипертоническая болезнь, язвенная болезнь желудка и 12–перстной кишки, нейродермиты, склонность к частым ОРЗ).
Долгосрочное исследование 7–тысячной популяции лиц, проживающих в течение этого времени на территориях, загрязненных в результате аварии, выявило, что в течение десятилетия уровень невротических и психосоматических расстройств остается стабильно более высоким, чем среди других групп населения на так называемых «чистых» территориях. И если в первые годы в клинической картине невротического синдрома доминировала тревога, то спустя 10 лет в психическом статусе преобладали эмоции подавленности и апатии, что свидетельствует о «хронификации стресса» и включении невротических механизмов психологической защиты, особенностью которых является ориентировка на фатальную оценку ситуации (Г.М.Румянцева, А.В.Грушков, М.О.Лебедева с соавт.,1995).
Психотравмирующий эффект Чернобыльской катастрофы является не столько последствием самого взрыва, сколько связан с его последствиями, направленными в будущее. По мнению многих исследователей, уже в ближайшем будущем психологические последствия катастрофы могут затмить ее прямое биологическое действие (Й.М.Хавенар с соавт., 1993; В. Н. Краснов с соавт., 1993; Ю.А. Александровский, 1997).
