перекинуться словом, спросил у палача: «Братец, а что слышно об экспедиции Лаперуза?» За несколько минут до смерти он еще интересовался географическими открытиями.
• Приговоренный к смерти Сократ за день до того, как выпить яд из чаши, учил какое–то стихотворение. На вопрос удивленных учеников он ответил: «А когда же еще я успею его выучить?».
• Чарльз Дарвин умер в возрасте 73 лет. Перед смертью он произнес: «Я ничуть не боюсь умирать». Он похоронен в Вестминстерском аббатстве рядом с могилой И.Ньютона.
• Последними словами Наполеона были: «Франция... Армия... Авангард».
• Пушкин умирал долго и мучительно. За 15 минут до смерти он попросил, чтобы к нему подошла жена и покормила его морошкой. Он съел 2 ложечки и сказал: «Воды».
• Последними словами Л.Н.Толстого были: «Истина... Я люблю много... как они...».
• Перед смертью Леонардо да Винчи, подводя итоги своей жизни, сказал: «Я думал, что я живу, но я только готовился умереть».
Немаловажным дополнением для более полного представления о личности пациента и его проблемах являются и ответы на 8 и 9 вопросы, посвященные предполагаемым надписям на надгробном камне. Именно в этих нескольких фразах заключается суть прожитой жизни и часто представления об эпитафии у родственников и пациента не совпадают.
Приведу примеры лишь нескольких эпитафий.
• Артони Ван Левенгук — голландский естествоиспытатель, изобретатель микроскопа, завещал Королевскому обществу 26 своих микроскопов, но никому не сообщил суть своего метода наблюдения.Он до сих пор не разгадан. На могильной плите Левенгука написано: «Микроскоп, раскрывающий глубины природы, который был сделан им удивительным образом с большим усердием и описан по фламандски, оценен всем миром».
• Жан Батист Ламарк, французский ученый–естествоиспытатель, попытавшийся создать строгую теорию эволюции живого мира. Умер в 85 лет в бедности и безвестности. До последнего часа с ним оставалась дочь Корнелия, писавшая под диктовку ослепшего отца. Лишь через 80 лет после смерти в Париже ему был открыт памятник: на одном из барельефов памятника изображен Ламарк в старости, потерявший зрение. Он сидит в кресле, а его дочь, стоя рядом, говорит ему: «Потомство будет восхищаться Вами, отец, оно отомстит за Вас».
• На могиле Иосифа Бродского стоит простой белый крест с надписью: «Joseph Brodsky» с изломанным профилем розы — авторским рисунком. Ни дат жизни, ни звания Нобелевского лауреата, ни даже определившей его жизнь профессии — поэт.
Ответ на 10 вопрос не часто удается услышать. Люди предпочитают не говорить об этом. Лишь после смерти человека, ознакомившись с завещанием, родственники узнают о его «сюрпризе».
Альфред Нобель, шведский изобретатель и промышленник, не имевший семьи и детей, завещал свой капитал не многочисленным родственникам, а учрежденному им фонду Нобелевских премий, который ежегодно (с 1901г.) должен был присуждать премии за выдающиеся работы в области физики, химии, медицины и физиологии, экономики, литературы и премию мира. Его родственники пытались в суде оспорить это завещание, требуя посмертной психиатрической экспертизы и вынесения решения о недееспособности А. Нобеля. В качестве основного признака психического расстройства они приводили его увлечение изобретениями орудий и средств, применение которых влекло за собой смерть. Действительно, все многочисленные изобретения шведского химика прямо или косвенно служили умерщвлению людей. Наиболее известные из них — изобретение динамита и электрического стула. Суд не удовлетворил ходатайство родственников. Сегодня Нобелевская премия считается самой престижной в науке.
В современной биоэтической литературе активно обсуждается вопрос о содействии врачей наступлению смерти у безнадежных, умирающих больных. Одним из центральных вопросов биоэтики является проблема эвтаназии. Эвтаназия (дословно — хорошая смерть) — преднамеренное приближение летального исхода неоказанием медицинской помощи или умерщвлением больного, находящегося в терминальном состоянии, с целью предотвращения его дальнейших страданий.
Пионерами широкого применения эвтаназии были нацистские медики. В 1939 году под названием «эвтаназия» была запланирована программа уничтожения душевнобольных. За год было умерщвлено 27500 человек (А.А. Асланов, Ю. Шишина, 1970, А.Я. Иванюшкин, Е.А. Дубова, 1984). После второй мировой войны эти действия медиков были признаны преступными. В 1947 году Всемирная медицинская ассоциация признала эвтаназию неэтичной, что было отражено в «Женевской декларации».
В последнее десятилетие вопросы о добровольном уходе из жизни неизлечимо больных вновь широко обсуждаются как в научной литературе, так и в прессе. Эти дискуссии вызваны не только успехами реаниматологии, которая способствовала расширению пограничной зоны между жизнью и смертью, но и изменением мировоззрения современного человека, который стремится глубже осмыслить и влиять в какой–то степени на последнюю стадию своей жизни — умирание.
В литературе, посвященной эвтаназии, вводится жесткое моральное разграничение понятий активной эвтаназии, при которой по желанию больного, находящегося в терминальном состоянии или его родственника вводят смертельную дозу препарата или воздуха внутривенно и пассивной эвтаназии при которой пациенту не вводят жизненно необходимые препараты.
В рамках пассивной эвтаназии выделяются понятия ортотаназии и дистаназии. Польский специалист по медицинскому праву Е. Савицкий (1977) так определяет эти понятия: «дистаназия — поддержание жизни больного с помощью чрезвычайных, иногда очень дорогих и редких средств или лекарств без которых пациент моментально бы умер. Прекращение этих мероприятий называется ортотаназией.»
Что касается активной эвтаназии, то она запрещена практически во всех странах, а в некоторых даже преследуется в уголовном порядке. В Украине, как и в других странах СНГ и Балтии эвтаназия запрещена. Однако, как показывают результаты социологических опросов медицинские работники неоднозначно относятся к этой проблеме.
Социологические исследования, проведенные в 1991–1992 г.г. финским институтом гигиены труда и институтом социологии РАН 316 московских врачей различных специальностей по проблеме допустимости эвтаназии показали, что 35% врачей высказалось за эвтаназию. Причем предпочтение эвтаназии отдали невропатологи, анестезиологи и психиатры. Более молодые врачи проявили больший интерес к проблеме эвтаназии и чаще склонны ее допускать (С. Быкова, Б. Юдин, Л. Ясная, 1994).
Автором данной книги было проведено социологическое исследование 200 врачей–психиатров 3 областей Украины. Среди многочисленных вопросов, направленных на выявление социально– психологических особенностей врачей этой категории был и вопрос об отношении к эвтаназии. 46% респондентов положительно относятся к эвтаназии и только 5% неприемлют ее ни при каких обстоятельствах. Никогда не задумывались над этой проблемой 11% психиатров, не были готовы отвечать на вопрос 25% врачей и 13% не знают, что ответить.
Полученные результаты показали, что вопреки официально провозглашенным юридическим и этическим нормам врачи в различных странах и разных специальностей проявляют большой интерес к этой проблеме, а часть из них склонна допускать эвтаназию. Однако, несмотря на это, в настоящее время в большинстве стран эвтаназия и «ассистируемое самоубийство» считаются неэтичными и каждый подобный случай предается широкой огласке и оценке этическими комитетами при медицинских ассоциациях. Примером может служить история доктора Д. Кеворкяна.
Американский врач Джек Кеворкян, получивший прозвище «доктор смерть», за 5 лет способствовал самоубийству 20 безнадежных больных с помощью изобретенной им «машины смерти». Эти, получившие огласку факты, вызвали противоречивые отклики у медицинских работников. Некоторые специалисты расценили поддерживаемое врачом самоубийство как более предпочтительный перед активной эвтаназией путь для больного. Их оппоненты выдвигали ряд морально–этических соображений против «ассистированного самоубийства». Совет по этике и судебным делам Американской медицинской ассоциации (АМА), рассмотрев многочисленные мнения по этому вопросу вынес следующее решение: «В определенных случаях ассистируемое врачом самоубийство может выглядеть милосердным, однако в связи с возможностью нанесения вреда медицинской профессии оно не может быть оправданным» (N. Hastings, 1995).
