– Но некоторое время Артемида и ее бабушка, Клара, обе были живы в одно и то же время и не раз общались друг с другом, как же могли Артемида и Клара быть одним и тем же человеком в разных жизнях? Это невозможно. Я не сомневаюсь в твоем обонянии, но, возможно, ты ощущал генетическую связь между двумя женщинами.
Мергес молча обдумывал сказанное, продолжая вылизывать лапы и морду.
– Я подумал, Мергес, возможно, ты не знал, что у людей есть только одна жизнь?
– Разве в этом можно быть уверенным?
– Мы убеждены в этом.
– Возможно, у вас много жизней, но вы не знаете об этом.
– Ты сказал, что помнишь свои предыдущие жизни. Мы нет. Даже если мы имеем несколько жизней, то, получая новую, забываем старую. Это означает, что данная жизнь, мое настоящее существование, сознание того, что есть здесь и сейчас, – исчезнет.
– Суть! Где суть? – зарычало чудовище. – Переходи к делу, а то ты все говоришь, говоришь, говоришь! Боже мой!
– Суть в том, что твоя месть прекрасно сработала. Это была хорошая месть. Она разрушила остаток единственной жизни Клары. Она жила в презрении. А ее преступление было только в том, что она забрала одну из твоих девяти жизней. Ее единственная жизнь за одну из твоих девяти. Это похоже на долг, который уже несколько раз вернули. Твоя месть завершена. Список пуст, зло исправлено. – Ликуя от своей убедительной речи, Эрнст откинулся на спинку стула.
– Нет, – прошипел Мергес, сотрясая пол своими огромными лапами. – Нет, еще не завершена! Не завершена! Зло не было исправлено! Месть будет продолжаться и дальше! Кроме того, мне по душе такая жизнь!
Эрнст не дрогнул. Он передохнул минуту или две, и у него открылось второе дыхание, он начал заново, с другого конца.
– Ты говоришь, тебе нравится твоя жизнь. Расскажи о своей жизни! Как проходит твой день?
Спокойный тон Эрнста, казалось, успокоил Мергеса, который прекратил вылизываться, сел и тихо ответил:
– Мой день? Ничего существенного. Я помню не все в своей жизни.
– Что ты делаешь в течение дня?
– Я жду. Я жду, когда меня позовет сон.
– А между снами?
– Я же сказал тебе, я жду.
– И все?
– Я жду.
– И это твоя жизнь, Мергес? И она тебя удовлетворяет?
Мергес кивнул.
– И ты хочешь, чтобы последняя жизнь продолжалась вечно?
– А ты бы не хотел? Другие не хотели бы?
– Мергес, я поражен непоследовательностью твоих слов.
– Коты – существа, мыслящие чрезвычайно логически. Иногда это недооценивают из-за нашей способности принимать мгновенные решения.
– И все же здесь есть противоречие. Ты говоришь, что хочешь, чтобы твоя девятая жизнь продолжалась вечно, а на самом деле ты не живешь. Ты просто существуешь в каком-то подвешенном состоянии.
– Не живу своей девятой жизнью?
– Ты сам сказал: ты ждешь. Мне вот что пришло на ум. Один психолог сказал, что некоторые люди так бояться быть в долгу у смерти, что отказываются брать ссуду у жизни.
– Что это значит? Выражайся яснее, – сказал Мергес, прекратив вылизывать живот и сев на задние лапы.
– Это значит, что ты настолько боишься смерти, что отказываешься входить в жизнь. Помнишь, что ты говорил несколько минут назад о своей кошачьей сущности? Скажи мне, Мергес, где сейчас твоя территория, которую ты охраняешь? Где коты, с которыми ты дерешься? Где похотливые самки, которых ты подчиняешь? И почему, – спросил Эрнст, выделяя каждое слово, –
Пока Эрнст говорил, Мергес все ниже опускал голову. Потом несколько мрачно спросил:
– У тебя только одна жизнь? Сколько ты уже прошел?
– Около половины пути.
– И как ты к этому относишься?
Внезапно Эрнст почувствовал острый приступ грусти. Он достал одну из салфеток из китайского ресторана и промокнул глаза.
– Извини, – неожиданно нежно сказал Мергес, – что причинил тебе боль.
– Да ничего. Я был готов. Это был неизбежный поворот нашей беседы, – сказал Эрнст. – Ты
