вреда, но, тем не менее, позволил Олвину вывести себя из равновесия.
Быстрее всего избавиться от Олвина можно было одним способом – сотрудничать с ним в некоторых делах. В один прекрасный день Гален сможет заявить, что удар по Регуле неминуем, или еще что-нибудь, что заставит Олвина немедленно улететь. А до тех пор ему придется укрываться за стенами упражнений, заставлять себя относится к словам Олвина не более, чем с легким любопытством.
– Твой наставник, Элрик. Он мертв, не так ли?
Гален не ответил.
– На твоем лице было написано что-то. Что-то, что я видела на нем… раньше. Я ничего не сказала Олвину.
Гален двинулся обратно к их номеру, Г'Лил – следом за ним, на шаг позади.
– Понимаю, что твой народ страдает не меньше моего, – говорила она. – Однажды ты нашел время, помог нам. Ты уничтожил оружие, которое предназначалось центаврианам. Предупредил меня об опасности. Я вовремя смогла вывезти своих родителей и родню. Они остались живы благодаря видению, которое ты показал мне.
– А команда «Кхаткхаты»? Что с ними? – Гален был уверен, что ее старая команда находилась в порту Тенотка в то время, когда он его уничтожил.
Г'Лил сразу же отвела глаза в сторону.
– Я не смогла связаться с ними. Но они знали, чем рискуют.
– Насчет того раза сомневаюсь.
Она снова посмотрела на него красными глазами, схватила его за руку, заставив остановиться.
– Я хочу тебе помочь. Каким бы ни было твое задание. Куда бы оно тебя ни завело.
Она изменилась, стала силой, действующей во имя добра. Но с ним она не сможет сделать ничего хорошего. Он высвободил руку.
– Ты можешь помочь мне, если убедишь Олвина сегодня же вечером улететь на Регулу. И сама улетишь вместе с ним. Лучше всего я работаю в одиночку. Ты можешь поплатиться в будущем лишь за то, что тебя видели в моем обществе, – Гален продолжил путь, Г'Лил двинулась следом.
– Ты должен позволить Олвину помочь тебе. Хотя бы немного. Ты не понимаешь, как счастлив он был, получив от тебя весточку. Он так скучает по тебе и другим… и по Карвин. Я пытаюсь играть в его игры, но мне это по большому счету не под силу.
Гален не ответил, и Г'Лил продолжила:
– Я беспокоюсь о нем. Он много пьет. Иногда глупо рискует. Я думала, что со временем его поведение изменится, но этого не случилось. Полагаю, что связь между учителем и учеником очень крепка.
Гален смотрел в пространство, в данный момент ограниченное стенами коридора.
– Олвин был очень сильно привязан к ней.
– Ему было особенно трудно прилететь сюда.
– Тогда он должен улететь отсюда, и как можно быстрее. Он должен вернуться домой. Это тоже поможет ему. Магу тяжело находиться вдалеке от своего места силы.
– Я могу проводить его и вернуться сюда, чтобы помочь тебе.
Они уже дошли до дверей номера. Гален повернулся к ней.
– Он нуждается в твоей помощи, – сказал он. – А я – нет.
– Но ты, хотя бы, позволишь Олвину поработать с тобой немного, перед тем, как отошлешь его?
Гален кивнул.
Г'Лил вставила в щель на панели замка карту-ключ. Дверь открылась, Олвин беспокойно встал, держа в руках бутылку пива.
– Прости. Иногда я срываюсь.
Гален вошел в номер:
– Как и все мы.
Оптическую информацию Анна теперь получала каким-то странным образом. Вместо того, чтобы видеть сквозь поверхность всей кожи, как снаружи, так и изнутри, она получала изображение лишь из одного места. К тому же, оно обладало плохим разрешением, и увеличить изображение она теперь не могла.
Некоторое время, сколько именно, она не смогла определить, Анна провела в темноте. Сейчас она, дезориентированная, выплыла из этой тьмы. Она чувствовала, будто одни ее частицы исчезли, а другие – странным образом трансформировались. Она была не такой, как прежде.
Остальные чувства тоже вернулись к ней, хотя они, как и зрение, были весьма странными. Она смутно припоминала, что когда-то давно чувствовала себя именно так. В течение того ужасного промежутка времени, когда была отделена от машины. Она была маленькой, практически ни на что не годной, ее возможности были сведены почти к нулю.
Два техника стояли над ней, их длинные, тонкие пальцы трепетали. Они находились в маленькой, ярко освещенной белой комнате, заполненной примитивными приборами. Один техник повернулся спиной, подправил что-то на приборной панели. Второй придвинул к боку Анны поднос, заполненный сверкающими, примитивными инструментами.
Потом она почувствовала нечто: оно находилось за стеной и пульсировало, подобно току крови. Мощность этого нечто была настолько велика, что Анна чувствовала негромкий отголосок этой пульсации внутри себя – слабое, но самое желанное прикосновение. Машина. Самое могучая из всех, что она когда- либо ощущала. Она должна соединиться с ней.
Ей нужно координировать, синхронизировать, атаковать, служить нуждам машины, исполнять приказы Ока. Ей нужно снова стать частью этого совершенного устройства, петь вместе с машиной марш, в котором никогда не изменится ни одна нота, обрушиваться с боевым кличем на врагов, в восторге выплескивая из себя огонь.
Она снова вспомнила. Когда она была отделена от машины, она почувствовала другую машину, где-то внутри стены, вроде этой, только мощность той машины была во много раз меньше. Ей удалось на короткое время соединиться с той машиной.
Входило ли в намерения техников присоединить ее к машине, Анна не знала. Но их назойливое вмешательство ей уже осточертело. Машина была ее целью. Она должна соединиться с ней.
Ближайшая к ней стена находилась прямо позади подноса, заполненного инструментами, и, кажется, ее покрывали съемные панели. Анна напрягла органы чувств, пытаясь выяснить, как выглядит ее нынешнее, сильно ослабленное тело. Оказалось, что у нее было четыре конечности, две из которых имели на концах суставчатые хватательные приспособления. Они не могли течь, на что была способна кожа машины, но она сможет шевелить ими. Убедившись, что техники не смотрят на нее, Анна попробовала слегка подвигать одной конечностью. Движение потребовало грубого механического усилия, но Анна убедилась, что сможет управлять конечностью.
Она дождалась, пока техник, занимающийся инструментами, отвернулся, потом резко выбросила руку. Анна была шокирована тем, что ее хватательный механизм оказался очень похожим на покрытую бледной кожей человеческую руку, заканчивающуюся пятью маленькими разветвляющимися отростками. Каждый отросток, в свою очередь, заканчивался длинным, ороговевшим наростом. Рука, которой она пыталась дотянуться до стены, дрожала от слабости. Ей удалось лишь слегка царапнуть стену ороговевшими наростами.
Техник, не глядя, потянулся за чем-то, лежащим на подносе, задел ее вытянутую конечность. Рука Анны ударилась об инструменты. Техник посмотрел на нее, его глаза тревожно расширились. Он не хотел, чтобы она соединилась с машиной.
Анна схватила инструмент, на который упала ее рука. Когда ее дрожащие отростки сомкнулись вокруг этой штуковины, раздалось жужжание, и металлический кончик устройства начал быстро вращаться. Подходящее оружие против тех уязвимых существ.
Она воткнула прибор технику в живот, металл начал вгрызаться в его тело, горячая жидкость брызнула на ее кожу. Она раскрыла отверстие, которое обнаружила на своем теле, завизжала. Тело снова подчинялось ей.
Второй техник схватил ее сзади. Он посмел прикоснуться к ней. Она повернулась лицом к нему, воткнула инструмент ему в глотку.
