подобными регенеративными способностями?
– А… – слова застряли у Вильяма в горле. Вспомнилась эпидемия 'смертей' в Первом Ударном Полку, закончившаяся воскрешением, случаи из собственной жизни, когда травмы и раны исчезали с необычайной быстротой. – Клянусь четверкой…
Контролер эмоционально-физического состояния вновь засвистел.
– Я думаю, смириться с новыми реалиями вам будет непросто, – сказал врач, поднимая все тот же инъектор. – Так что для начала лучше всего будет отдохнуть…
И прежде чем Вильям успел возразить, доза успокоительного оказалась у него в крови.
Глава 13.
Тестер, более всего похожий на лазерную ручку, негромко пикнул, Вильям ощутил, как тонкий и холодный, как сосулька щуп вышел из бедренной мышцы. На лице майора медицинских войск Лонорье отразилось удовлетворение.
– Ну, рядовой, – хриплый голос его, как обычно, звучал бесстрастно, – не могу не сказать, что параметры физического здоровья показывают норму…
– Отлично, – сидящий на кровати Вильям довольно ухмыльнулся.
– …но мне, как вы понимаете, не нравится ваше психическое состояние, – врач развел руками.
– И чем же именно, клянусь четверкой? – Вильям облизал пересохшие губы. Майор вел разговор в нужном только ему и не очень понятном направлении.
– Как мне представляется, информация об У-прививке и о последствиях ее применения, которую вы получили, вызвала кризис в вашей психике, – сказал полковник, – и в данный момент она представляется мне в значительной степени дезорганизованной и нестабильной.
– И что?
– Не будем ходить вокруг да около, – Лонорье улыбнулся. – У меня достанет власти объявить вас психически нездоровым и упечь в соответствующее заведение. Вас признают негодным к службе, но вместо почетной отставки, солидной пенсии и уважения, положенного ветерану, вы получите комнату с обитыми мягкой тканью стенами и закрытым решеткой окном, ежедневные уколы и не совсем нормальных, мягко говоря, соседей…
– И что я должен сделать, чтобы этого не случилось? – поинтересовался Вильям.
– Забыть обо всем, что касается У-прививки, – врач наклонился ближе, голос его упал до шепота. – Сами понимаете, если что о ней всплывет, то последствия для меня будут не самыми приятными…
– Я должен поклясться?
– Нет, ну зачем такой пафос? – майор махнул рукой. – Достаточно будет, если просто дадите мне честное слово.
– И вы этим удовольствуетесь? – Вильям скептически хмыкнул.
– Не надо считать меня столь наивным, – Лонорье улыбнулся. – В вашем деле я оставлю скрытую запись о наблюдавшихся психических отклонениях. Ход ей будет дан в том случае, если я почую опасность… Вам понятно?
– Так точно.
Стоило признать, что врач предусмотрел все. Кто будет слушать солдата, чьи мозги покорежила война? Его просто упекут в психушку, а речи об У-прививке признают бреднями.
– Вот и отлично, – майор встал, сунул тестер в карман халата. – Собирайте вещи…
Через час, когда Лонорье вновь зашел в палату, Вильям был готов к выходу и едва не подпрыгивал от нетерпения. Хотя он провел на звездолете-госпитале всего четыре дня, горький запах больницы надоел ему до тошноты.
Хотелось сбежать. Неважно куда, лишь бы подальше.
– А, вы готовы? – врач кивнул. – Все документы переданы в штаб части, транспортер отбывает через сорок минут. А это, это вам в подарок…
На широкой мягкой ладони лежал осколок металла. Зазубренный и блестящий, он выглядел опасным, как зуб акулы.
– Что это? – поинтересовался Вильям.
– Кусок мины, что вывалился из вашего легкого, – Лонорье подкинул осколок и поймал его. – Держите. Мало кто может похвастаться, что в его теле побывала такая штуковина и он остался жив…
– Спасибо, – Вильям осторожно взял подарок. Весил тот не меньше килограмма, а один из заусенцев тут же радостно вонзился в палец. Выступила капелька крови, крохотная, размером с глаз божьей коровки.
И очень яркая.
Транспортер рыкнул последний раз, точно показывающая норов собака, и остановился.
– Снарк, на выход, – распорядился сопровождающий отпущенных с 'Пирогова' сержант.
Вильям пробрался к люку и спрыгнул на оплавленный, покрытый рытвинами и бороздами асфальт. Поднял голову и невольно присвистнул – дом, перед которым остановился транспортер, походил на рачий панцирь, из которого с особым цинизмом выгрызли хозяина. В стенах чернели напоминающие дыры от зубов проемы, зияла оставшаяся на месте двери неровная дыра.
Соседние здания выглядели не лучше.
– И куда мне? – поинтересовался Вильям.
