ЛЕВИЦКИЙ
Не обязательно.
ДАМА
Он назвал свое имя: «Владимир Иванович». Знакомство состоялось, нас представили друг другу. Кто и когда? Ночь — ночью... Истленьев — странный. Однажды я сидела возле и слушала в течение часа его молчание.
ЛЕВИЦКИЙ
И что же вы услышали?
ДАМА
3600 секунд.
ЛЕВИЦКИЙ
Ровно? Какой старинный час!.. А Истленьев?
ДАМА
Для зеркал он неуловим, как призрак. Для часов он неуловим, как вечность. Для меня и для вас — как что?
ЛЕВИЦКИЙ
Странно! Я как-то коснулся его случайно, мне показалось, что он — из плоти.
ДАМА
Вам показалось...
Но где же, однако, Алхимов и Куклин — эти два почтенных философа? Но, сначала, небольшое историческое отступление.
Когда появились впервые игральные карты — неизвестно. Установлено лишь, что они не были изобретены во Франции для забавы слабоумного короля Карла VI, а были известны еще раньше. Неудачной оказалась и попытка отыскать родину карт в Индии. Всего вероятнее, что карты изобретены в Китае. В словаре Чинг-цзе-Тунга говорится, что карты изобретены в 1120 г., а в 1132 г. были в Китае уже в повсеместном употреблении. В Европе игральные карты появились не ранее эпохи крестовых походов. Первое документальное известие о них (не о походах) относится к 1379 г. Итальянский живописец Николо Каваллуццо внес под этим годом в хронику своего родного города следующее известие: «введена в Витербо игра в карты, происходящая из страны Сарацин и называемая ими наиб».
«Вряд ли карты впервые появились у арабов, — вяло возразил Куклин, — закон Магомета запрещает изображение человеческой фигуры...»
В погребке был полумрак. Лампа хмелела. Какой-то забредший художник углем изображал человеческую фигуру. Со стороны реки доносился рев баржи, тянущей непосильные небеса. Было густо накурено, все казались одинаковыми расплывчатыми силуэтами. Красное густое вино царило.
Окно сквозь дым не могло пробиться к Куклину. Кто-то коснулся его плеча. Куклин обернулся и увидел Алхимова.
Это не был человек роста, плечей или чего-нибудь такого. Желтый, худой, с длинными тонкими пальцами, два глаза смотрели вдаль.
Даль треф, даль пик... Виски седели.
Левицкий, увидя свое отражение одновременно в зеркале и в часах, поражен страшным противоречием: светлый зеркальный нимб вокруг головы оказывается терновым венцом из черных цифр.
МАРИЯ
О чем вы думаете? Где вы? Днем или ночью?
ИСТЛЕНЬЕВ
Да, да... вы правы, Мария...
ЛЕВИЦКИЙ
МАРИЯ
Это высокое узкое небо — это окно? А где же полдень?
ЛЕВИЦКИЙ
Его не видно из-за часов.
ИСТЛЕНЬЕВ
Нет, я как раз не хотел произносить этих слов.
ЛЕВИЦКИЙ
Э, да вы не так просты!
ИСТЛЕНЬЕВ
Может быть, я прост по-другому?
ЕКАТ. ВАС.
Ну вот, смотрите-ка! Только что были тучи — и уже дождь льет из ведер.
МАРИЯ
Сверкнула молния, сейчас прогремит час.
ЕКАТ. ВАС.
Скажите, пожалуйста, Павел Евгеньевич Истленьев кем-нибудь вам приходится?
ИСТЛЕНЬЕВ
Да, это мой родственник, но очень уж дальний... Такая даль!
ЕКАТ. ВАС.
А я его встретила недавно у Мелик-Мелкумовых и назвала ему ваше имя. Он так пожал плечами, что даже солнце сразу зашло. Я посмотрела на часы: действительно, было время захода. А, впрочем, человек он очень милый — немного поэт, немного алхимик, немного никто.
ЛЕВИЦКИЙ
Я как-то был ему представлен, мне одного пожатия руки было достаточно, чтобы в этом убедиться.
МАРИЯ
Пожатие руки... пожатие плечей... немного никто... дальний родственник... чей? Дождя?
