окунулася в уху.
и рыбак кому-то ложкой
деревянной погрозил.
веселящиеся мошки,
в речке плещутся язи.
бочки катятся, другие,
ночи обручи тугие,
и рассвет, как пьяный нищий
выбивает пяткой днище
и дубовых же людей
шапкой кличет веселиться,
но у бедных желудей
унесла молитва лица.
а хмельная позолота
облезает на воротах.
монастырскими кудрями
машет леший или лось?
разной нечисти и дряни
столько за ночь развелось!
в монастырские подвалы
бочки прятали бывало.
звон загадочный монет
и лучины алчной свет,
и монет чеканки той
профиль осени златой.
сторож пьяный не заметил,
кто-то темный, ликом светел,
будто он сошел с иконы,
в складках памяти суконной,
шаг усталый, человечий,
умоляя, тают свечи,
на коленях темнота,
пали истовые тени,
словно жалобы кнута,
словно руки просят денег.
с блеском тайны позабытой
широко глаза открыты,
будто звездный поводырь
в ночь ликующего пенья,
в ночь слепого вдохновенья,
в ночь отчаянья воды.
наяву сверкнул иль снится
терем, брошенный ресницам?
теням грозного суда —
окон синяя слюда.
эти складки возле губ —
это дерево упало,
и темнеют на снегу
ветви скорбно и устало.
угол, грезы паука,
серебро и паутина,
с замирающей лучиной
реет смуглая рука
в перстнях странствия ночного
вдоль зубцов монастыря.
ветра, духа ли печного
сумрак стоны растерял?
его волосы, беззвучно
ниспадавшие на плечи,
заслоняет призрак тучный
свежевыбеленной печи
и взметает шумный ворох
над смирением волос
пожелтевших приговоров
синим шалостям стрекоз.
и качнулись тени враз
на краю бездонных глаз,
как разбуженные девы
пеньем пропасти внизу,
вопрошающие: где мы?
безучастную лозу.
сторож с сонным фонарем,
шапка ветхая на нем,
это даль кладет поклоны,
елей частые кресты,
это знак перстов зеленых
белолицей бересты.
златотканные враги
и ковер с пушистым брюхом
жадно кушали шаги,
скрип ловя персидским ухом.
свечи бросились бежать,
пламя в ужасе теряя
и одеждой задевая
настоятельницу-мать.
по монахини молились,
и молитвы по плечам
рассыпались и струились,
темным золотом звуча.
тяжесть темного узла,
скок упругого козла —
закружились, забодались
круторогие огни,
диких глаз промчались дали —
ниже голову нагни!
осы в заросли густые
тянут струны золотые,
гусли запахов медовых
сказы выплели из кос
