Дмитрий Казаков
Русские боги
Моим родителям
Тут много чего намешано. Идеи. Верность. Память. А потом из всех этих штуковин появляется новая форма жизни. Скорее даже не просто форма жизни, а живая идея. И складывается она из всего, что есть в королевстве живого, а также из того, что народ себе воображает. И еще из того, что он думал раньше, еще до нашего рождения.
Глава 1
Нужно наконец вместе с величайшими философскими умами XIX века иметь мужество признать, что прогресс вовсе не обязателен для человека, что зло есть в жизни космоса и человечества такое же самостоятельное реальное начало, как и добро, что из-за человека в человечестве и его истории борются Бог и Дьявол.
Пятница началась с того, что Игорь проспал.
В электронных мозгах будильника что-то перемкнуло, и он зазвонил на тридцать минут позже. Игорь открыл глаза, некоторое время полежал, вслушиваясь в посапывание жены и глядя в полумрак спальни.
И только потом осознал, что зеленые циферки показывают совсем не восемь ноль-ноль.
Далее события понеслись в бешеном, почти спортивном темпе: прыжок с кровати, рывок в ванную, затем на кухню, неудачная попытка одновременно побриться и завязать галстук. Через полчаса Игорь, дожевывая на ходу колбасу и почесывая порезанную щеку, выбрался в подъезд.
Нажав кнопку вызова лифта, он вспомнил, что забыл дипломат.
Вернувшись за ним, Игорь получил не только тонкий чемоданчик с документами, но и поцелуй от проснувшейся жены. Со второй попытки спустился-таки на первый этаж и вихрем выскочил из подъезда.
Над Москвой властвовало летнее утро, еще не испорченное жарой, выхлопами и злобой столичного бытия. Небо пока было голубым, а не серым, плыли по нему желтые облака, и ветер пах свежестью. Из стоявшего буквой «П» дома выходили сонные жители, клацали дверцы автомобилей, с улицы Шверника доносился рев моторов и шорох шин по асфальту.
Игорь впихнул себя в салон темно-синей «Тойоты Камри», завел мотор и принялся выруливать со двора.
Свернул на улицу и окунулся в поток движения.
Сотни раз езженный маршрут привел его на Большую Ордынку. Как всегда, Игорь потратил некоторое время на то, чтобы отыскать место для парковки. Вылез из машины и торопливо зашагал туда, где над тротуаром нависал массивный козырек, а над ним горела синим и белым вывеска «РОС-НорБанк».
Здесь Игорь Ветров проработал девять лет. Пришел после университета, начал с простого экономиста и дорос до начальника отдела ценных бумаг. Случалось всякое, но ни разу он не испытал желания сменить место работы.
Слишком уж не любил всяческие перемены.
Стеклянные двери разошлись, и он шагнул в вестибюль, где пахло мебельным лаком и искусственной кожей. Охранник за стойкой лениво зевнул, кивнул в ответ на приветствие. Игорь прошел через рамку металлодетектора и направился к лифту. Тот поднял его на третий этаж, и Ветров погрузился в привычную суету рабочего дня.
Прошедшие торги в Токио и Сингапуре… цены на золото и на нефть… звонки от взбалмошных клиентов… ошибки экономистов… открытие бирж в Париже и Лондоне… и бумаги, бумаги, бумаги…
Иногда Игорю казалось, что весь их банк – громадное чудовище, пожирающее информацию сотнями алчных пастей, а потом извергающее тонны бумажного кала. Обычно такие мысли приходили в конце весны и начале лета, когда накапливалась усталость.
Краткая передышка на обед, и вновь – звонки, бумаги, поход к начальству «на ковер», цифры и буквы на мониторе…
К восьми вечера, наконец оторвавшись от компьютера, Игорь ощутил себя выжатым, словно лимон.
– Все, – сказал он, – по-моему, на сегодня хватит.
За окном потихоньку сгущался вечер, уличный шум становился глуше, мягче. Из сотрудников отдела на месте не осталось никого, в помещениях банка властвовала необычная тишина.
– И точно, хватит.
Игорь потянулся так, что захрустело в плечах. Помассировал чесавшиеся глаза и, поднявшись, потянулся за пиджаком. Поставил кабинет и отдел на сигнализацию, а когда вышел в коридор, решил заглянуть в туалет.
Кто знает, сколько стоять в пробке на Люсиновской?
В туалете было прохладно, журчала вода, лампы отражались в светло-голубом кафеле. Игорь сделал свои дела и подошел к раковине. Умылся, а когда потянулся за бумажным полотенцем, глянул в зеркало, на собственное отражение, и остался очень им недоволен.
Обычно круглое лицо осунулось, серые глаза лихорадочно блестят, под ними круги. Седины в темных волосах вроде бы стало больше… или это только кажется? А брюшко под рубашкой точно выросло.
– Еще две недели, и в отпуск, – сказал Игорь. – На море. Плавать до посинения, загорать и худеть. А завтра мы с Катькой махнем…
Куда, они еще не решили. Можно поехать к родителям жены на дачу, в гости к Витьке, у которого дом на Пироговском водохранилище. В любом случае – на два дня прочь из опостылевшего города, подальше от пробок, смога и шума.
– Да, так и сделаем, – проговорил он уверенно.
Выйдя из туалета, Игорь прошел к лифту. Внизу, на вахте, сдал ключи охраннику ночной смены и вышел на улицу. Забрался в автомобиль и, вклинившись в поток машин, двинулся к дому.
При переезде через Садовое кольцо пришлось постоять в пробке, да и потом, до самого метро Тульская двигались еле-еле, со скоростью никуда не спешившей лошади. Игорь зевал, поглядывал на часы, слушал радио.
Позвонил жене, сообщил, что едет. Она ответила, что ждет, и на душе потеплело.
На Шверника вывернул, когда время перевалило за половину десятого и начали сгущаться сумерки. Игорь прибавил скорости, по радио Шевчук запел «Белую реку», и справа открылась громада здания Дома студента и аспиранта.
Фонари еще не горели, вдоль обочины стояли припаркованные автомобили, и метнувшуюся перед машиной тень Игорь заметил в последний момент. Выкрутил руль, ударил по тормозам. Машину занесло. Его рвануло вперед, страховочный ремень зло заскрипел. Услышал глухой удар, а потом обнаружил, что жив и невредим, а сердце колотится как бешеное.
– Твою мать, б…, – процедил Игорь. – Долбаный псих. Сука. Чтоб он сдох до своего рождения…
Трясущимися руками отстегнул ремень и выбрался из автомобиля.
У обочины, раскинув руки, на спине лежал мужчина. Светло-синяя рубаха с короткими рукавами была залита кровью, потеки ее виднелись и на асфальте. Лицо выглядело чистым, глаза были закрыты, торчала бородка.
– Твою мать! – повторил Игорь, присаживаясь на корточки. – Ну за что мне это, господи? За что? И что теперь делать?! И откуда столько крови? Я же его едва задел! Нет, это бред!
Он не курил со школы, но тут захотелось найти где-нибудь сигарету и как следует затянуться.
– Надо звонить, вызывать ментов и «Скорую». А что потом? Права отберут, пока будут разбираться. Таскайся по судам. Или, может быть…
Игорь огляделся.
Улица, всегда оживленная, выглядела необычайно тихой, как проселок глубокой ночью. Ни единой движущейся машины видно не было, ни одного человека. Окна дома за левой обочиной закрывали деревья, и оттуда никто видеть происшествия не мог. Дом студента и аспиранта стоял торцом, а там только пожарная лестница. Да и далеко он от проезжей части, оттуда разглядеть что-то в сумерках невозможно.
