стаканчиков в небольшом тубусе, а также толстая пачка бумажных салфеток.
– Опять пить? – поморщился Олег. – Видят боги, ты неисправим.
– Почему пить? – Сергей всплеснул руками. – Скрашивать тоску грустного путешествия. Не хочешь коньяка, у меня вино есть. Если и оно не устраивает, можно будет пива купить у проводницы.
Из следующего купе донесся женский смех, и на лице Ивана появилась усмешка.
– Кто сказал, что путешествие будет грустным? – проговорил он. – Это мы посмотрим. Ха-ха.
Сергей развернул курицу, разлил коньяк по стаканчикам. В этот момент поезд тронулся, и поставленная на столик бутылка едва не опрокинулась. Игорь подхватил ее в последний момент.
– Ух, как я испугался, – сказал Сергей. – Ладно, давай, за успех нашего безнадежного дела.
– Я не буду, – покачал головой Олег.
– Как знаешь, – пророкотал Иван и один за другим вылил себе в рот содержимое двух стаканчиков. Потянулся к курице и оторвал у нее лапу. – Хорошо… Прямо как старый мед…
Игорю коньяк обжег горло, оставив терпкое послевкусие, и теплым шаром провалился в желудок. Поспешил закусить, а едва прожевал кусок, как явилась проводница.
Пришлось вытирать руки и отдавать билеты.
Получили четыре полиэтиленовых пакета с бельем. Олег разорвал свой, наружу полезла пыль.
– Очень здорово… – Сергей сморщился, глаза его выпучились. – Ой, а… апч… апчхи!
В соседнем купе вновь засмеялись. Иван передвинулся к краю полки и заглянул туда.
– Девчонки. Три штуки, и с ними парень. Студенты, похоже, – сказал он, вернувшись к столу. – Ну что, еще по одной, и пойдем знакомиться?
– А как же? Пойдем, милый. – Сергей потер руки и потянулся к бутылке. – Вы с нами?
– Я – нет, – покачал головой Игорь. – Мне сейчас не до веселья.
– Я тоже не пойду, – сказал Олег.
– Скучный ты. – Сергей поморщился. – Эх, Ваня, ну что, за бога в душу мать? Чтобы все у нас вышло.
– Истинно так, – кивнул Иван и перекрестился, прежде чем выпить.
Сергей вытащил из рюкзака бутылку белого вина, захватил коньяк, стаканчики, и они отправились в соседнее купе. Оттуда донеслись оживленные девичьи голоса, звон и смех.
Игорь, которому вновь захотелось спать, стащил вниз матрас и подушку, начал застилать белье. Пыль взлетела настоящим облаком, закружились, оседая на пол, перья.
– Да, это вам не СВ, – сказал Олег.
Он залез под нижнюю полку, вынул из сумки пару книжек, одну цветастую, с полуголым мужиком на обложке, и вторую, оформленную более строго, в черно-красных тонах.
– Точно, – кивнул Игорь. – Чего читаешь?
– Юрия Никитина. «Трое из Леса», – Олег показал цветастую книжку. – Занимательное чтиво. Много нового узнаю. И еще мемуары Гудериана. Если хочешь, бери, мне не жалко.
Он отодвинул курицу в фольге и положил книги на столик.
Игорь взял полотенце и отправился в сторону туалета.
В соседнем купе веселье было в самом разгаре. Раскрасневшийся Сергей, размахивая руками, что-то рассказывал двум девчонкам, а Иван обнимал за плечи третью, довольно полненькую блондинку. Спутник девушек, субтильный юноша, сидел, забившись в угол, на лице его читалось недовольство.
Когда Игорь шагал назад, в руках Сергея появилась гитара, темно-коричневая, с бантом на рукояти.
– Садись к нам, – предложил Сергей, тряхнув головой и сверкнув шальными синими глазами.
– Нет, я спать.
Игорь повесил полотенце на вешалку, забрался под простыню, но сразу уснуть не смог. Вагон покачивало, и это почему-то казалось неприятным, хотелось тишины, покоя, темноты…
За стенкой купе наступила тишина, а потом Сергей запел:
Не сказать, что пел он мастерски, но мягкий баритон обладал немалой силой, притягивал внимание.
Игорь открыл глаза и сел, Олег отложил книгу, и даже на морщинистом лице старика, занимавшего боковое место, появилась расслабленная, мечтательная улыбка. Глаза его заблестели.
– Хорошо поет, – сказал Олег. – С душой. Хотя цели у него банальные – девчонкам понравиться. Оба они бабники, но если Иван берет напором, то Сергей много тоньше действует… Эх, обормоты.
– Слушай, это… – Игорь замялся. – Давно хотел спросить, а каково это – быть таким, как ты? Таким, как вы все?
Лицо Олега стало мрачным, он огладил бороду, задумчиво пошевелил бровями.
– Вот смотри, – сказал он. – Ты человек, и тебя можно описать – мужчина, средних лет, любит баскетбол, немного умеет рисовать…
Игорь недоуменно заморгал – откуда собеседник столько знает о нем?
– Но эти параметры могут меняться, – продолжал Олег, – ты можешь забыть про любимый ЦСКА, начать болеть за УНИКС или «Триумф», можешь разучиться рисовать и освоить игру на тромбоне… Ведь так?
– Так, – кивнул Игорь.
– А мы… мы меняться не можем, сколько бы ни длилась наша жизнь. Мы – застывшие в одном мгновении куски прошлого, мертвые символы давно сгинувших эпох. И перемены нам недоступны так же, как фрагментам картины на стене. Понял?
– Знаешь ли, не очень. Вот смотри, Иван слушает «Рамштайн». Вряд ли он мог делать это… ну, при жизни.
– Это все внешнее, наносное. Как одежда, – Олег развел руками. – Ее можно переодеть, но спрятанное в нее тело при этом не изменится. Вот Сергей не может бросить пить, и вовсе не потому, что не хочет. Нет, просто в его мифе намертво зафиксирован образ пьяницы. Или Екатерина, даже если возжелает, не сможет уехать в провинцию и стать дояркой. Она всегда останется там, где у нее будет власть… Миф вообще конструкция жесткая, а миф исторический, зафиксированный письменно, обладающий строгим каноном, – особенно.
Игорь потер лоб.
– Не очень я улавливаю твою мысль, – пожаловался он.
– Это сложно объяснить. – Олег поморщился. – Но чувство поганое, словно заключен в клетку собственного тела и разума. Но при этом ты можешь и умеешь гораздо больше, чем обычные люди. Не могу объяснить… тебе надо поговорить с тем, кто лучше меня умеет растолковывать. И еще – становясь членом синклита, ты многое начинаешь видеть и чувствовать по-иному, но действуешь все равно по-старому, так же, как и в жизни.
А Сергей тем временем затянул новую песню, и Иван начал подпевать ему гулким басом:
– Ладно, – сказал Игорь. – Все это слишком сложно… А правда, что ты умер, когда тебя ужалила змея, выползшая из конского черепа?
– Никто из нас не помнит собственной смерти. Поэтому даже Сергей не может ответить на вопрос, сам он повесился или кто-то помог. А про змею, скорее всего, легенда. Мало ли их в нашей истории?
Из прохода послышались шлепающие шаги, а когда затихли, гнусавый голос сердито проговорил:
– Слышь, ты, друг, завязывай с пением. Тут люди спать пытаются.
Гитара брякнула и умолкла, а Сергей очень спокойно сказал:
– Ради бога, дружище! Не отправиться ли тебе в пешее эротическое путешествие на станцию из трех букв?
Девчонки прыснули, а гнусавый недоуменно спросил:
– Чо?
