платежки, отчеты – вся эта юридическая требуха порой говорит о конторе больше, чем устав и пресс- служба.
– Как-то скучно здесь, – разочарованно сказал Бартоломью. – Обыденно. Я думал – ай-яй-яй, а тут…
– Ждал, что мы найдем под столом новый труп? – усмехнулся я. – Иди, сунь руку в аквариум. Если обитающий там крокодил отхватит тебе конечность, нам будет точно не скучно.
– Крокодил? Правда? – загорелся Антон.
Я услышал, как он сделал несколько шагов, а потом почему-то остановился. Судорожно всхлипнул один из парней Рэмбо, и в офисе Церкви Святой Воды стало неестественно тихо. Будто мои соратники в одно мгновение перенеслись в другое измерение.
Я обернулся.
Бартоломью стоял в центре комнаты, Олег и Коля замерли у водруженного на стол системного блока, Рэмбо застыл у двери. И все они смотрели на висевшую на стене полку, а точнее – на стоявшую там статуэтку, что изображала чешуйчатое страховидло с крыльями.
А фигурка мелко-мелко дрожала, и вокруг нее колыхался зеленый ореол.
Вновь, как и утром, стальная лапа страха сжала мое сердце, а волосы на затылке решили, что пора размяться.
– Эй, друганы, вы чего? – спросил я, но голос мой прозвучал слабо, и никто на него не отреагировал.
И Антон, и трое безопасников стояли неподвижно, точно загипнотизированные.
А каменная фигурка, следовало это признать, притягивала взгляд, на нее хотелось смотреть не отрываясь. Кроме того, она испускала звук – мягкое, еле уловимое жужжание, монотонный, ритмичный шорох.
Он походил на рокот волн океана, набегавших на берега молодых континентов миллионы лет назад, в те времена, когда людей еще не было, а Землей владели жестокие боги.
Последняя мысль прозвучала у меня в черепе так, словно ее кто-то произнес, и вот тут-то я слегка испугался.
– Эй, очнитесь! – рявкнул я, подскочил к Бартоломью и встряхнул его за плечо, а через мгновение осознал, что сам стою и пялюсь на статуэтку, будто футбольный фанат – на Криштиану Роналду.
Теперь я смог разглядеть ее куда лучше, чем утром.
Тварь на корточках сидела на пьедестале, украшенном символами вроде тех, что имелись на найденном Антоном диске. Покрытое бородавками тело ее выглядело неприятно раздувшимся, а ноги – напряженными, будто перед прыжком. Осьминожья голова была склонена вперед, а «борода» из щупалец достигала локтей.
И все это вместе создавало ощущение мерзости, отвратной непотребности…
Еще мне показалось, что чешуя местами радужно переливается, будто на ней имеется мыльная пленка. Но разглядеть ее я не успел, поскольку тут из аквариума с зеленой водой донесся плеск.
Чтобы повернуть голову, я потратил столько усилий, что их хватило бы на пару вскопанных огородов. От напряга я вспотел и тут же вспотел повторно – на этот раз от страха.
Густая тина в аквариуме булькала и колыхалась, и из нее торчали настоящие щупальца толщиной в запястье! Судя по ним, в стеклянном резервуаре прятался кальмар с меня размером!
– Твою мать… – сказал я, еле шевеля губами, и сунул руку под комбинезон – к кобуре.
По комнате покатилась волна вони, той самой, что ощущалась на месте убийства. Вслед за щупальцами из аквариума начало подниматься нечто осклизлое, округлое, похожее на черный гриб.
Я сумел совладать с оцепеневшей конечностью и выхватил пистолет.
– Получи! – боевой клич вышел тихим и жалобным, зато выстрел прозвучал как надо.
Зазвенело разбившееся стекло, мутно-зеленая жижа хлынула на пол, вонь стала сильнее. Я всадил еще пару пуль в то место, откуда торчали щупальца, и напоследок выстрелил в статуэтку. Она разлетелась на куски, ореол погас, и затихло мерзостное, сводящее с ума жужжание.
– Пат? – ожил Рэмбо. – Ты чего палишь?
– Вас спасаю! – рявкнул я, вглядываясь в разбитый, опустевший на две трети аквариум.
Густой мути на ладонь, пара сотен литров воды на полу, осколки разбитой пулей стенки, дикий смрад, и никаких следов той громадной, жуткой твари, что мне примерещилась.
Померещилась или нет?
– Спасаешь? – Витя недоуменно заморгал, глянул на разбитую статуэтку, на начавших шевелиться подчиненных, и лицо его стало серым. – Что за чертовщина тут творится?
– Вот уж не знаю, – я сунул пистолет в кобуру. – Но лучше побыстрее отсюда убраться.
Я поднял сумку, в которую ранее побросал папки из шкафа, ухватил Бартоломью за руку и потащил за собой к двери. Под ногами зачавкало, с намокшей сумки потекло, но я не обратил на это внимания.
Рэмбо рыкнул что-то, и его бойцы задвигались быстрее, перестали напоминать утомленных черепах. Мы с Антоном вывалились в коридор, и я поймал удивленный взгляд охранявшего дверь громилы.
Он, похоже, ничего особенного не видел и не слышал.
– Эвакуация! Вариант «Б»! – громыхнул Витя, и дальше события понеслись с бешеной скоростью.
Через пятнадцать минут наш фургончик стоял неподалеку от станции метро «Сокольники», и в нем царила тишина.
– Забодай меня комар! – первым нарушил ее Рэмбо. – Что там такое произошло, вы поняли?
Я подождал, пока он откликнется на пришедший из рации вызов, буркнет: «Отбой», и только потом ответил:
– Эта хрень засветилась, вы замерли, точно зачарованные, да еще и из аквариума полезла какая-то тварь. Пришлось мне доставать пушку и корчить из себя молодого Клинта Иствуда.
– Да? – в голосе Антона звучало удивление. – А я помню только, что сверкнуло… и потом, – он сглотнул, – стало очень-очень страшно. Что-то я видел такое, оно собиралось поглотить меня, утащить в темную пучину, хотело выпить мою душу… и шептало, шептало…
– Гипноз? – предположил один из бойцов Рэмбо, то ли Коля, то ли Олег.
– Я гипнозу не поддаюсь, – буркнул мрачный, как грозовая туча, Витя. – Но я тоже слышал голос, он звал меня куда-то вниз… я не мог пошевелиться, и это было жутко, не знаю, как и описать.
Если уж наш Рэмбо признался, что ему было страшно…
Его парни тоже поведали о пережитом – провал в памяти, оцепенение и дикий ужас. Того, что статуэтка светилась, никто не увидел, твари в аквариуме – тем более, но это и понятно.
Неясно другое – почему
– Ладно, – сказал Витя. – Эвакуация прошла успешно, прикрытие свою работу сделало отлично. Мы слегка накосячили, но без добычи не остались, так что пора звонить шефу.
И он полез в карман за сотовым.
Арнольд Тарасович, выслушав рассказ начальника службы безопасности, велел немедленно возвращаться в офис.
– Эй, погодите! – взбунтовался я. – Вы, конечно, все маньяки-работоголики, а мне иногда отдыхать надо! Я должен слегка перекурить! А то со вчерашнего вечера на боевом посту!
О том, что «боевой пост» частично находился в одной койке с Дашей, я умолчал.
Шеф, вопреки ожиданиям, не стал возражать, и меня подкинули к подъезду моего дома.
– Если что, мы тебе позвоним, – сказал на прощание Бартоломью, вошедший, похоже, во вкус полевой работы.
– Не сомневаюсь, – буркнул я и поплелся к дверям.
Но мечты о тихом домашнем отдыхе рассыпались в прах, стоило мне войти в квартиру. Непорядок я заметил мгновенно – полка для обуви была слегка отодвинута от стены.
Или рассерженная Даша решила перед уходом устроить маленькую перестановку, или…
Через пять минут я убедился, что второе «или» куда ближе к истине. В моем жилище побывали гости, основательно покопались в вещах, заглянули во все уголки и не особенно потрудились скрыть следы визита. Эти наглые засранцы даже не стали запирать сейф в кладовке, который расковыряли с такой легкостью, словно тот был закрыт на задвижку!
