активно пытаются включиться в очередную Кавказскую войну, чтобы вновь войти в состав Сибруссии. По мнению политтехнологов, с возвращением этих земель может открыться перспектива воссоздания и России. Конечно, без этого пугающего всех названия, без вселенских замашек, но все-таки! Чем мы хуже тех же американцев, добивающихся реабилитации прежнего названия – США – взамен нынешней Афроюсии? Эту эталонную для всего мира страну переименовали лет пятнадцать назад по агрессивному волеизьявлению подавляющего большинства граждан, а теперь вот поняли, что погорячились...
Эх, дорога, дорога, какие бы китайцы ни заковали тебя в серую броню асфальта, ты все равно останешься родным, пыльным, разудалым и небезопасным русским шляхом. Все так же летишь ты в неведомую даль, и кровь закипает от мелькания твоих полосатых верстовых столбов, и кажется – нет и не будет тебе конца.
Не гоголевская бричка неслась по той дороге, но грохочущая и чадящая прогоревшим глушителем казенная «Волга», а в ней – не безвременно забытый и выброшенный из школьных учебников Чичиков дремал на сиденье, а некто еще неведомый миру, но так же, как и его предшественник, жаждавший славы, богатства и положения.
Еноха Миновича раздражало все: и недосып, и убогость служебного средства передвижения, и неопределенность предстоящего доклада, и скука, начинавшая потихоньку подтачивать авантюрную душу, и еще куча разных мелочей, названия которым и подобрать-то сложно. Водитель, угрюмый мужик с вечной иссиня-черной щетиной на впалых щеках, молчал, уцепившись за баранку. После первой же поездки с Берией, – а именно таким чудным именем наградили его родители, – Енох пожаловался Прохору на недовольный вид шофера.
– А полноть, барин, он завжды такой как есть захочет, а уж чего-чего, а поесть он всегда охоч и, главное, никогда не наедается! Вот такой конфуз. С ним и девки связываться не хочут, говорят, даже при этих-то делах морда у него все одно кислая. Не обращайте внимания, бо другого шофера по-любому нетути. Обвыкнетесь как-нибудь.
За окном бесконечной чередой тянулась тайга.
Какой дурак находит красоту в этом бессмысленном нагромождении деловой древесины? Столько денег зря пропадает, ведь перестаивает лес! Когда мы наконец избавимся от этой безалаберности?! Ну вот, Енох, опять ты за свое! И кто такие «мы»? Мы как раз ты и есть, от тебя все и зависит. Не о древесине лучше думай, а о своем докладе. С первого разу не понравишься Генерал-Наместнику – никакие столичные связи не помогут. А этот Воробейчиков, говорят, с пулей в голове, чуть что – сразу за телефон и ну Царю наяривать. Недолюбливал и побаивался Енох Минович военных, хоть и бывших. Странный они народ. За душой ни полушки, а гонору на взвод олигархов хватит. И главное, деньги-то возьмут, но тут же, при тебе, по ветру пустят и с паршивым пятаком в кармане бросятся защищать интересы Державы и Самодержца, а тебя нет чтобы отблагодарить – так и норовят в мздодавцы записать. Непредсказуемый человек хуже вора. Вор-то он что, он свой, душа его как на ладони, не самое сложное порождение цивилизации, обычный деловой человек, а хочет того же, что и все: вложить меньше или ничего, а получить побольше. Средства негуманны? А кто полюса гуманизма определяет?
Со слов родителя, они с Воробейчиковым одно время дружковались и даже крутили любовь с одной и той же девицей, которая с удовольствием доила и молодого офицера, и начинающего банкира. Молочные братья, одним словом. А я, выходит, своему начальнику молочный племянник...
Вдоль дороги замелькали рекламные плакаты. Вон новенький, три на шесть, плакат призывает отдать свои голоса за кандидата на замещение имени Преемника. Уж почти месяц минул после избирательно- передаточной кампаннии, уже Президент-Император Преемник Шестой управляет народом и готовится ко второму сроку, а эта Преемником же назначенная в конкуренты похабная рожа все обещает народу отмену крепостного права, запрет продажи людей, укрепление семьи путем ограничения числа венчаний. Безобразие! И это при въезде в окуемский центр! Хотя и свято право свободного предпринимательства, движения товаров и информации, все равно не порядок, надо Генерал-Наместнику-то доложить.
Или вон еще один шедевр. Плакат тех же размеров с полуобнаженной девицей, оседлавшей, словно ведьма юного борова, яркий пылесос. Красивое наглое лицо, выразительно надутые губы и огромная надпись на четырех языках: английском, арабском, китайском и русском: «Сосу почти задаром! Тел. 40-56- 00». А внизу мелкая приписка на новорусском языке: «Отечественные пылесосы «Тайфун», собранные в Китае, экономят не только время, но и деньги, потребляя минимальное количество электроэнергии».
Зачем покупать дорогие диски с анекдотами, езди себе по дорогам отечества и поднимай настроение. Может, из-за этого неистребимого народного чувства юмора и пофигизма мы еще и держимся. Машина влилась в поток городского транспорта и запрыгала по ухабам. Городские улицы, отданные на обустройство муниципалитетам, не чинили со времен муниципальной реформы, а реформе этой, если память не подводит, уже лет шестьдесят. Денег убухали! Пытаясь приструнить своевольных губернаторов и отнять у них как можно больше полномочий, центральная власть бросилась руками все того же Дионисия проводить кардинальную муниципализацию и вместо пяти-шести городских районов понасоздавала по триста- четыреста, а кое-где и по тысяче муниципальных образований, а там, где имеется властная завязь, должен быть и опылитель будущих цветочков, да не один, а всенепременно с подчиненными, секретаршами, машинами, телефонами... То биш должен быть начальник со всеми вытекающими последствиями – в виде ям, вони да обвалившихся балконов на домах без воды и света.
Ближе к центру проезжая часть была забита техникой, традиционно доставляемой в эти края со всех автомобильных помоек мира. Между машин с независимым и гордым видом брели навьюченные верблюды. Рядом вышагивали крикливые погонщики в драных стеганых халатах, на спинах которых красовались изрядно вылинявшие портреты властителей халифатов, откуда они были родом и от чьего имени везли продавать свои товары. Под портретами виднелись стандартные пространные надписи, из которых четко можно было разобрать только одну: «Я – Абдула, сын Али из рода выйчий – верный раб великого халифа Сташни-баши, да продлит Всевышний его годы! Предан, как собака, моему господину и всегда ему покорен». Надписи эти служили и загранпаспортом, и визитной карточкой, и сертификатом качества, и лицензией на право торговли, поэтому погонщики пуще жизни берегли халаты, выдаваемые щедрым халифом бесплатно раз в пять лет. К автомобильному чаду примешивался стойкий, ни с чем не сравнимый запах Азии.
Перед пустым двором представительства, у узких тротуаров, в несколько рядов стояли одинаковые грязно-серые детища Горьковского автозавода со спецномерами, напрочь перекрывая движение. Кое-как протиснувшись в гудящем, орущем и матерящемся автопотоке, Берия с первого раза ухитрился припарковать их рыдван на только что освободившееся место в ближнем к воротам ряду.
Вокруг кипела жизнь. Приехавшие из всех уделов окуема чиновники выгружали из багажников всякую всячину и торопливо, обгоняя друг друга, волокли в серое здание. Чего здесь только не было! Огромные копченые окороки, бутыли с мутноватой жидкостью, мешочки с кореньями, плетеные корзины и берестяные туеса с разнообразной снедью, заботливо повязанные чистой выбеленной холстиной, узкие штуки самого холста, осетровые хвосты и хищные морды тайменей, медвежьи шкуры, еще что-то живое и барахтающееся в огромных рогожных мехах.
«Вот это я влип! – подумал Енох, робко шагая к властному крыльцу и застенчиво помахивая тощим портфельцем. – Сюда надо было везти не вычурные обеъвровские сувениры и импортные шоколадки, а контейнер хорошего секонд-хенда. Ладно, первый раз в первый класс, дальше исправимся!»
Груды подношений с поразительной скоростью растаскивались по чиновным кабинетам, волоклись мешки, хлопали двери. Енох приметил одного из коллег, только что вышедшего из кабинета и улыбнувшегося ему навстречу раскосыми глазами. Вздохнув с облегчением, человек вытер лоб несвежим платком. Ответив на приветствие, Енох не спеша поднялся на третий этаж и свернул к кабинету генерала Склися, единственного знакомого ему здесь человека. Но не тут-то было: у кабинета толпилась очередь. Чиновный люд, рассовав крупногабаритные презенты по мелким, но очень нужным клеркам, спешил засвидетельствовать свою лояльность уполномоченному Третьего спецотделения тайной канцелярии Его Величества, генералу с неудобоваримой фамилией, а в его лице и самому Генерал-Наместнику. Судя по тому, как очередной посетитель, прежде чем войти, нервно ощупывал левый внутренний карман давно потерявшего форму пиджака, это почтение имело зримое бумажное выражение.
«До чего же примитивно! Одно слово: Азия! – подумал Енох с раздражением об этих колониальных нравах. – Да и черт бы с ними, с нравами, мне бы крест на шею, галун гражданского генерала, а главное – титул к фамилии. Вот тогда баста! Тогда можно назад, в родную Объевру, жить спокойной, размеренной
