Искомый дом обнаружился довольно далеко от места расстрела и оказался обветшалым зданием бурого цвета, с цокольным этажом и еще двумя над ними. Рядом с дверью размещались звонки и потемневшие от времени металлические пластинки с именами. Та из них, что висела самой нижней, примерно на уровне груди, гласила: «Герхард Цандер. Автомастерская».
Петр нажал черную кнопку, похожую на собачий нос. Звон раздался, к его удивлению, где-то внизу. Ответа не последовало, лишь откуда-то сверху с карканьем появилась ворона и принялась кружить над Петром, словно самолет-разведчик.
Он позвонил еще. На этот раз за дверью послышались шаги, и глубокий голос спросил с подозрением:
– Чего надо?
– Я от Фридриха Штирнера, и мне нужна ваша помощь, – проговорил Петр быстро.
– Да ну? – изумились за дверью, вслед за чем послышалось клацание отпираемого замка. – Старикан еще жив?
– Вполне, – ответил разведчик, созерцая могучего мужчину, который открыл ему дверь. Он почти доставал рыжей макушкой притолоку и шириной плеч поспорил бы с лейтенантом Михайлиным. Глаза Цандера были зелены, словно малахит, и пахло от здоровяка крепким табаком.
– Заходите, – сказал он, поворачиваясь, и тут Петр разглядел, что у гиганта не хватает левой руки. Вместо нее торчала культя длиной сантиметров в тридцать, тщательно завернутая рукавом синей блузы. – Только не забудьте закрыть дверь.
«Похоже, что это увечье и спасло Цандера от участия в войне», – думал Петр, спускаясь вслед за автомехаником по полутемной лестнице. Спуск скоро кончился, и они оказались в просторном помещении, оборудованном как самая настоящая мастерская. Здесь нашелся верстак, тиски, целый набор станков и груды различных деталей, такие большие, что под ними можно было спрятать танк. В дальнем конце помещения угадывались ворота, ведущие, скорее всего, во двор, и достаточно большие для машины.
– Раньше я ремонтировал автомобили, – сказал Цандер, заметив взгляд гостя. – А сейчас промышляю мелким ремонтом. В последние годы ходят пешком, кроме особенно важных господ, у которых свои механики.
Он ловко извлек из кармана трубку, набил ее, держа во рту, и по мастерской поплыли клубы табачного дыма.
– Так чем, по мнению дяди, я могу вам помочь? – спросил великан, усаживаясь на табурет и пододвигая гостю другой.
– Герр Штирнер сказал, что у вас может быть мотоцикл, – осторожно сказал Петр.
– Интересная мысль, – улыбнулся автомеханик. – И даже если он у меня есть, почему я должен вам его отдать?
– Потому что я русский и мне нужно как можно быстрее вернуться к своим, – просто ответил Петр.
– Да, – Герхард опустил могучую руку с трубкой и странно улыбнулся. – Дядя определенно сошел с ума. Я должен помогать одному из тех, благодаря кому лишился руки.
Петр с удивлением посмотрел на собеседника.
– Я служил в семнадцатой армии, – нехотя сказал автомеханик. – И в первый же день войны, на границе, мне оторвало руку. С тех пор я больше не могу и не хочу сражаться.
Наступила тишина. Цандер курил, и глаза его блестели, отражая свет, льющийся из закопченных окошечек у обеих стен. Мастерская, судя по всему, занимала большую часть цокольного этажа.
– И я также не хочу, чтобы другим приходилось воевать, – автомеханик повернулся и принялся выколачивать трубку в старое ведро. Голос его звучал глухо и тоскливо. – И поэтому помогу вам.
– Очень хорошо, – с облегчением в голосе сказал Петр.
– Я дам вам мотоцикл, – Герхард продолжал говорить, словно не слыша собеседника. – И помогу выбраться из города. Но вечером. А сейчас – давайте поедим.
Он взглянул на Петра, и в малахитовой глубине глаз искалеченного войной австрийца читалась искренняя симпатия.
Город пах войной. Пожары вытянули к небу длинные пушистые хвосты и наполнили воздух гарью. От нее першило во рту и постоянно хотелось пить. Чувствовал себя бригаденфюрер Беккер в такой обстановке неважно. В отличие от командира, солдаты, стоявшие перед ним, смотрелись свежими и бодрыми. И это несмотря на то что они не спали почти сутки. Не в первый раз бригаденфюрер позавидовал исключительной выносливости Посвященных и остро пожалел, что сам таковым не является.
– Воины СС, – сказал он, – вы хорошо сражались сегодня.
– Хайль! – в десять глоток ответили ему, а взлетевшие в едином безукоризненном движении руки почему-то вызвали у Беккера раздражение. Наверное, он слишком устал.
– Вольно, – бросил бригаденфюрер почти сердито. – Не на параде. Вы бились идеально, повторяю, но сражение еще не закончено.
Сверхчеловеки обратились в слух. На их лицах было написано искреннее внимание, делавшее беспощадных убийц похожими на детей, увлеченных занятной игрой.
– Да, – Беккер усилием воли отогнал глупую мысль и продолжил: – К тем русским, что трусливо бежали на левый берег Дуная, вскоре может подойти подкрепление. Допустить этого нельзя.
Зашуршала под пальцем расстеленная на столе карта. Кабинет советского коменданта Вены сохранился просто чудом, и Беккер вот уже пятый час был его хозяином.
– Подойдите, – сказал он мрачно. Солдаты послушно сдвинулись на шаг вперед. Бригаденфюрер знал, что они способны видеть карту вверх ногами, и нескольких минут рассматривания в таком положении им хватит для полного ее запоминания.
– Вот здесь мост, – показал он. – Находится он на небольшом притоке Дуная, в десяти километрах на север от Вены. Только этой дорогой русские способны быстро подвезти из Чехии свежие дивизии. Задача – до трех ночи уничтожить мост. Особенности рельефа в этом месте таковы, что восстановить разрушенное будет очень непросто. Задача ясна?
– Так точно, герр бригаденфюрер, – ответил старший группы, некогда служивший у Беккера еще в «Мертвой голове». – Разрешите идти?
– Да, – кивнул Беккер. – Надеюсь, что вы выполните задание успешно.
Ответом ему было девять недоуменных взглядов.
Большую часть времени, что Петр провел в автомастерской, он банальнейшим образом спал. Предстояла еще одна бессонная ночь, и разведчик хотел отдохнуть впрок, благо время было.
Когда хозяин разбудил его, за окнами стояла полная темень, а в помещении слабый свет давала керосиновая лампа, похожая на больного светляка.
– Просыпайся, – проговорил Цандер, осторожно тряся гостя за плечо. – Полночь уже. Нам пора.
– Сейчас, – ответил Петр и зевнул. Несмотря на то что верстак был ложем жестким и непривычным, тело чувствовало себя отдохнувшим. Подобного, к сожалению, нельзя было сказать про разум, пребывавший в дремотном оцепенении, словно медведь зимой.
Тем не менее Петр поднялся и внимательно выслушал Герхарда, который вкратце обрисовал план действий, не забывая при этом отравлять воздух табачным дымом.
– До границы города я тебя провожу, – говорил автомеханик. – Мотоцикл будешь катить ни в коем случае не включая мотор.
– А патрули?
– Немцев в Линце не так много, и я думаю, что они перекрывают только главные улицы, – последовала новая затяжка, и некоторое время Цандер молчал, усваивая никотин. – А я выведу тебя на мало кому известную дорогу. Она идет на юг параллельно автобану и соединяется с ним лишь через пять километров.
– На сколько хватит бензина?
– Я залил все, что есть, – вздохнул автомеханик. – Пойдем, а то упустим самую тьму. И помни, что на
