расположился в небольшом особняке в районе Штадлау. Встретил Петра бывший комендант генерал- лейтенант Благодатов. На круглом лице его, усталом и осунувшемся, была написана искренняя радость.
– Вот уж не ждал, что ты вернешься! – сказал он, обнимая разведчика. – Думал, все – погиб капитан!
– Нет, живой, – пробурчал Петр, чувствуя, что от смущения краснеет.
– Пойдем ко мне в кабинет, – сказал генерал-лейтенант и, повернувшись к полковнику Перервину, который также присутствовал при встрече, добавил:
– Иван Александрович, будьте добры, распорядитесь насчет чая.
Спустя десять минут Петр сидел в кабинете коменданта и пил горячий крепкий чай, сладкий почти до вязкости. Генерал-лейтенант взирал на разведчика почти с отеческой нежностью.
– Сейчас прибудет Конев, – сказал комендант, когда Петр звякнул подстаканником о стол. – И ты нам все расскажешь. Думаю, что от твоих сведений многое будет зависеть.
Дверь открылось, и в помещение шагнул маршал – собранный, сильный, суровый. Офицеры одновременно поднялись.
– Добрый вечер, товарищи, – проговорил Конев, занимая единственный свободный стул. – Можете садиться.
Петр впервые видел легендарного полководца вблизи, и тот произвел на него ошеломляющее впечатление. В каждом жесте и слове маршала чувствовалась воля, привыкшая встречать сопротивление и преодолевать его, ломать собственной исполинской силой. Только такие люди могли остановить фашистов в сорок первом, когда те рвались к Москве, а затем разгромить и гнать до самого Берлина…
– Докладывайте, товарищ генерал-лейтенант, – приказал Конев, нарушив ход мысли Петра.
– Это капитан Радлов, – поспешно сказал генерал-лейтенант. – Был отправлен мной в разведку в район Линца двадцать пятого июля, связь с группой прервалась в тот же день. Сегодня взят на борт бронекатером Дунайской флотилии в районе Кремса.
– Вот, значит, как, – Конев бросил на Петра острый взгляд, заставивший разведчика похолодеть с головы до пят. – Очень интересно. И где вы провели пять дней, товарищ капитан?
– В плену, – ответил Петр твердо. – В замке Шаунберг, что находится на Дунае, чуть выше города Линца.
– В замке? – На лице командующего Центральной группой войск отразилось искреннее недоумение. – Вы не ошиблись?
– Никак нет, товарищ маршал, – глядя прямо в светлые и холодные глаза Конева, проговорил Петр. – Наша группа была захвачена в плен у города Иннса, после чего на автомашинах нас доставили в замок.
– Так что, центр нацистского мятежа расположен в Шаунберге? – поинтересовался комендант.
– Так точно, – склонил голову капитан. – Именно в этом замке расположен штаб восстания.
– Докладывайте подробно! – приказал Конев, и глаза его сверкнули.
– Есть, – сказал Петр твердо.
Повествование длилось недолго. Он рассказал о том, что в восстании участвуют специально подготовленные части, но умолчал о сыворотке, понимая, что после упоминания о сверхчеловеках его ждет в лучшем случае беседа с психиатром. Ничего не сказал о приборе под названием блуттер, о сумасшедших идеях, владеющих умами эсэсовцев, о странных и мрачных ритуалах, проводящихся в замке.
– Все ясно, – вздохнул генерал-лейтенант, когда Петр закончил. – Непросто будет покончить с ними.
– Полностью согласен с вами, – мрачно кивнул маршал. – А кто возглавляет восстание?
– Некто профессор Фридрих Хильшер, – уверенно сказал Петр. – Со мной лично общался также человек в погонах бригаденфюрера по фамилии Виллигут.
– Совершенно неизвестные люди. – Некоторая растерянность отразилась на лице Конева. – Среди высших чинов СС людей с этими фамилиями вроде не было.
– А из военных – бригаденфюрер Беккер, – потерев лоб, добавил разведчик.
– Вот это уже интересно, – очнулся от задумчивости бывший комендант.
Они с маршалом переглянулись, и Конев сказал:
– Благодарю вас, товарищ капитан. Вы выполнили свой долг. Идите, отдыхайте. Форму вам выдадут новую, взамен этого…
– Разрешите вопрос, товарищ генерал-лейтенант, – сказал Петр, вызвав недоуменный взгляд маршала. – А что с Клаусом, с тем человеком, которого подобрали со мной?
Конев посмотрел на Благодатова, и комендант поспешно ответил:
– Катер его мы пока пришвартовали, жилье ему нашли. Соответствующие приказы я отдал. Все будет в порядке. Не беспокойтесь, капитан. Идите!
Покидая кабинет генерал-лейтенанта, Петр, несмотря на похвалу командования, чувствовал себя отвратительно. Сердце терзало смутное чувство вины за то, что ушел, оставив своих солдат на растерзание фашистам…
– Ну и высокий же он, – бригаденфюрер Беккер вынужден был придержать фуражку. Иначе головной убор с «мертвой головой»[55] непременно бы свалился, когда бригаденфюрер пытался рассмотреть верхушку Восточной башни собора Святого Стефана, что терялась в сером утреннем небе.
– Сто тридцать шесть метров, – подобострастно подсказал штандартенфюрер Циклер.
– Да, – покачал головой бригаденфюрер. – Знаю. С крыши собора Святого Стефана видна вся Европа.[56] Когда он упадет, шуму будет очень много.
– Все же, наверное, стоило расстрелять его из танков, – задумчиво сказал Циклер. – Ведь взрывчатки уйдет очень много.
– Из танков мы бы стреляли по нему неделю, – ответил Беккер твердо. – Столько времени у нас нет. Еврейская зараза должна быть стерта с лица земли как можно быстрее!
– А точно ли это строили евреи? – штандертенфюрер тоже задрал голову. – Вроде как земли германские, да и фюрер любил рисовать этот собор, насколько я знаю.
– Фюрер во многом ошибался, – голос бригаденфюрера был мрачен. – И поэтому потерпел поражение. Не будем повторять ошибок этого великого, но всего лишь – человека. Вы видели, Циклер, какие рисунки на лестнице внутри этого собора? Ну, на той, что ведет к кафедре?
– Никак нет, герр бригаденфюрер.
– А я видел, – Беккер сморщился и с отвращением сплюнул. – Лягушки и ящерицы – мерзость!
– И что? – Штандартенфюрер явно не понимал.
– А то, что это символы недочеловеческих рас! Чья участь – ползать по земле, словно ящерицы, и ютиться в сырости и грязи, как лягушки! Подобные изображения они использовали всегда, чтобы досадить германцам, исказить величие их духа!
– А, тогда понятно, – Циклер кивнул, но без особой убежденности.
– Все закончено, герр бригаденфюрер, – доложил подбежавший сапер.
– Хорошо, ждите моего сигнала, – Беккер величаво кивнул, и сапер исчез, словно растворился в воздухе.
Он почему-то медлил отдать приказ и никак не мог понять, почему обычная решительность оставила его. В бою Хельмут Беккер не боялся ничего, благодаря чему и прошел путь от рядового рейхсвера до генерал-майора войск СС, получил Золотой и Рыцарский кресты. Но громада собора давила на рассудок, заставляя колебаться и сомневаться в правильности выбранного решения.
– И все же он красив, – проговорил штандартенфюрер. – Даже немного жаль.
Беккер хотел одернуть подчиненного, но смолк, пораженный догадкой – ему тоже было жаль собор Святого Стефана, и именно поэтому он никак не мог отдать приказ. Подобное настроение было недопустимо для офицера СС, и бригаденфюрер ощутил растерянность и тревогу.
– А это что? – спросил Циклер, показывая на круги и разной длины полосы, выбитые прямо на наружной стене, невысоко над землей.
– Когда-то здесь был рынок, – услышал Беккер свой голос, доносящийся откуда-то издалека. – А на
