– Так нет больше группы, – сказал кто-то тихо.
– Нет, есть! – ответил Петр. – Пока жив хоть один боец из группы, она считается существующей.
Он помолчал, ожидая возражений. Но солдаты безмолвствовали.
– Мы не выполнили боевую задачу, возложенную на нас командованием, – продолжил Петр, стараясь, чтобы его голос звучал твердо и уверенно. – И вернуться сейчас означает – опозориться.
– Но что мы еще можем сдэлать? – спросил лейтенант Сиркисян. – Опять пойти на штурм замка? Когда нас стало в дэсять раз меньше? И нэмцы за нами навэрняка идут.
– Если бы шли, давно бы догнали, – отрезал Петр. Он знал, что может приказать солдатам и они вынуждены будут послушаться. Но он хотел убедить бойцов, чтобы они сами согласились с его предложением, и вместо того, чтобы одернуть упрямого армянина, спросил холодно:
– Что же вы предлагаете, товарищ лейтенант?
– Уходить, – Сиркисян мотнул головой, обозначая движение куда-то на северо-восток. – Перэправиться чэрез Дунай, и…
– А потом прийти к товарищу Благодатову и сказать, – прервал лейтенанта Петр, – извините, мы тут не выполнили ваше задание.
– Но согласитэсь, товарищ капитан, атаковать Шаунберг таким отрядом – глупо! – Лицо Сиркисяна стало злым, темные глаза яростно блеснули.
– Совершенно верно, – Петр кивнул. – Но если бы мы в этой войне действовали всегда по уму, давно бы под немцем оказались. Вы все видели, с кем нам пришлось сражаться в замке?
– Конечно, – сказали сразу несколько человек, а боец с оторванным ухом добавил гулким басом: – Сущие дьяволы!
– Они гораздо сильнее, быстрее и ловчее нас, – Петр поднял руку типичным учительским жестом. – И делают их такими в этом самом Шаунберге. Если не уничтожить замок, то скоро вся немецкая армия будет состоять из таких вот дьяволов! И тогда никакие танки, пушки и самолеты не помогут их победить!
Капитан говорил с горячей убежденностью, и на лицах бойцов появилось недоумение. Они начали переглядываться, руки потянулись к затылкам.
– Ну, хорошо, – сказал Болидзе. – Говорите вы, товарищ капитан, верно. Но что мы можем сделать для уничтожения замка? Ведь нас мало, а фрицы наверняка охрану усилят.
– Это ясно, – Петр вздохнул с облегчением. Раз начали спрашивать про детали, значит, в целом согласны. – Но мы должны помнить, что Шаунберг – средневековый замок, а в каждом подобном строении обязательно должен быть подземный ход. Единственный наш шанс – отыскать таковой и через него проникнуть в подземелья замка.
– А дальше?
– У нас много взрывчатки? – вопросом ответил Петр, вглядываясь в лицо Сиркисяна, старшего над саперами.
– Не очень, но достаточно, – ответил тот все еще мрачно, но было видно, что лейтенант задумался над предложением командира.
– Заложим мину и взорвем все к чертовой матери! – капитан решительно, словно разделываясь с невидимым противником, рубанул рукой воздух.
– А если немцы охраняют этот подземный ход? – поинтересовался Болидзе.
– Тогда наша затея обречена на неудачу, – пожал плечами Петр. – Но попробовать можно. Замок старый, подземелья там огромные, и о каком-нибудь отнорке, сооруженном веке эдак в пятнадцатом, немцы могут и не знать. Так что – попытаемся, а не выйдет – тогда и подумаем о возвращении. Вопросы?
Солдаты молчали.
– Тогда ладно, – Петр обвел подчиненных взглядом, отмечая, кто насколько устал. – До полудня – отдыхаем, а потом составим план поиска. Смена охранения производится каждые полтора часа, начиная с настоящего момента.
У костра появились бойцы, смененные с поста. Жадно набросились на кашу, а Петр все сидел, задумчиво глядя в багровеющие угли. Он понимал, что шансов найти подземный ход – меньше, чем при попытке подстрелить ласточку из рогатки, но все же не хотел отступать от своей затеи.
Шаунберг должен быть уничтожен, и ради этого капитан отдал бы многое. А если при этом еще удастся спасти товарищей, сидящих в подземелье…
Целый день над замком стоял шум. Офицеры криками подгоняли растаскивавших обломки, грохот стоял невообразимый, какая-то дикая какофония, создававшая ощущение постоянного дискомфорта.
Чтобы спастись от него, Виллигут, который на сегодня был свободен от работы на Посвящении, по собственной инициативе спустился в подземелье. Ноги сами понесли его в сторону лаборатории фон Либенфельса.
Хозяин обнаружился тут же. В компании с доктором Хиртом он пил кофе. Глаза обоих подозрительно блестели, в воздухе витал аромат какого-то химического соединения.
– О, садитесь, бригаденфюрер, – сказал фон Либенфельс и хихикнул.
Виллигут пододвинул стул и сел.
– Что, наркотики употребляли? – спросил он с брезгливой миной. Он всегда отрицательно относился к использованию дурманящих веществ, к чему некоторые офицеры СС и даже подразделения целиком имели склонность.
– Как можно, – отозвался Хирт, и голос его прозвучал особенно резко. – Чуть-чуть морфия для снятия страха, и все…
Доктор явно врал насчет морфия, но разоблачать его у бригаденфюрера не было желания.
– Точно Хильшер сказал – в штаны наложили, – Виллигут проговорил это без улыбки, но собеседники его зашлись дурашливым, совершенно детским смехом.
Фон Либенфельс хохотал так, что из глаз у него потекли слезы. Он вытирал их рукавом халата и все никак не мог остановиться.
– Ой, умора, – прошептал он наконец, часто дыша.
– Все бы вам веселиться, – поморщился Виллигут. – Лучше расскажите, какие у вас результаты?
– Результаты? – переспросил фон Либенфельс. – Уже лучше. Из третьей серии подопытных умерли, не приходя в себя, всего трое. Двое очнулись, и один даже сумел выполнить задание по чтению мыслей. После чего – тоже умер.
Смешливое настроение вновь овладело экспериментатором, и он был вынужден зажать себе рот, чтобы не расхохотаться. Хирт, глядя на фон Либенфельса, тоже предпринимал титанические попытки выглядеть серьезным. Лицо его морщилось и кривилось, стремясь помимо воли хозяина сложиться в развеселую мину.
– А пятый? – спросил Виллигут, стремясь прервать неловкую паузу.
– Стал сверхчеловеком, но без каких-либо особенных отличий, – вздохнул фон Либенфельс. – Разве что спирт в воду может превращать, да оно нам без надобности…
Любители «морфия» вновь зашлись в приступе хохота. Когда закончили смеяться, фон Либенфельс поднялся и сказал:
– Пойдемте, герр бригаденфюрер, посмотрим кое-что интересное, – он подмигнул Хирту, и тот с трудом сдержал смех. – Вы привезли мне людей из Зальцбурга, и вы это заслужили.
– Что же там такое?
– О, увидите!
Вслед за фон Либенфельсом они вышли в коридор и, к удивлению бригаденфюрера, вернулись к лифту. Пока ехали в пахнущей почему-то йодом кабинке, фон Либенфельс рассказывал о том, как он вводил сыворотку женщинам и детям.
– Мелкота сразу умирает, – горько вздыхал он. – Кому меньше четырнадцати. Те, что постарше, – нормально. А на женский организм сыворотка действует как-то слабо. Из пяти подопытных ни одна не умерла, но после Посвящения они стали лишь немного выносливее и быстрее. Того оглушительного эффекта, что с мужчинами, не получилось.
– Так куда вы меня ведете? – не выдержал наконец Виллигут.
